Читаем Неоригинальный полностью

Ганя. Мы бранидись с Варей, когда пришла к нам неожиданно Настасья Филипповна. Князю выпал случай встретить разлюбезную нашу именинницу в дверях. Она, кажется по великому недоразумению приняла его за локея и отчитала как мальчишку, потом, разумеется недоразумение уладилось, когда я представил князя Настасье Филипповне, она долго смущенно извинялась перед ним. Но настроение было уже подпорчено, я отрекомендовал Настасью Филипповну своему семейству, прежде всего maman. Позже совершенно бесцеремонно ввалился этот купчик Рогожин, пьяный, в сопровождении какой-то шайки пьяного отребья. Стал расхаживать по квартире, хамит направо и налево. Выложил денег, откупить Настасью Филипповну, как какую-то дворовую девку. Сестра моя, очевидно, не разобравшись толком, учинила мне скандал. Я возмутился и вышел из берегов, опрометчиво хотел осадить сестру пощечиной, князь благоразумно встал между нами, и моя пощечина досталась ему, я бог знает, зачем его идиотом. Я Рогожина отчитал, который каким-то невероятным образом разжег между нами эту сцену и выставил за дверь. Когда гроза миновала, я счел своим долгом пойти в комнату, где расположился князь и совершенно сокрушенный принес ему искренние извинения и уверил его, что идиотом его не считаю, но совершенно наоборот.

Тоцкий. Тот ли Рогожин, который нам знаком? Какое он имеет отношение к вам, Настасья Филипповна?

Генерал Епанчин. Позвольте полюбопытствовать и мне, как давешнему приятелю Гаврилы Аралионовича.

Оба пристально взглянули на Настасью Филипповну. Она с недоумением молчала. В диалог вступил Птицын.

Птицын. Парфен Рогожин сын покойного ныне купца Семена Рогожина. Продал давеча по поручению отца облигаций на крупную сумму, чтоб по долгам рассчитаться, да все вырученные деньги на бриллиантовые подвески истратил, и нашей имениннице через товарища передал в качестве подарке. Отец же узнав об этом хотел сына своего со свету сжить, а как тот сбежал куда-то, слег в горячке и помер. Рогожин, правда, был пьян но сто тысяч, как это ни трудно, ему, кажется, достанут, только не знаю, сегодня ли, и все ли; а работают многие: Киндер, Трепалов, Бискуп; проценты дает какие угодно, конечно, всё спьяну и с первой радости…

Все эти известия были приняты с интересом, отчасти мрачным; Настасья Филипповна молчала, видимо не желая высказываться; Ганя тоже. Генерал Епанчин беспокоился про себя чуть не пуще всех: жемчуг, представленный им еще утром, был принят с любезностью слишком холодною, и даже с какою-то особенною усмешкой.

Генерал Епанчин. Анекдот, ей-богу…

Появление князя произошло даже кстати. Возвещение о нем произвело недоумение и несколько странных улыбок, особенно когда по удивленному виду Настасьи Филипповны узнали, что она вовсе и не думала приглашать его.

Князь Мышкин в сопровождении горничной выходит на сцену. Собравшиеся ранее гости переглянулись, некоторые растерянно улыбнулись.

Настасья Филипповна. Князь… это вы? Признаюсь, удивлена вашему визиту… Как же вы умеете приятно удивлять! Но что это? Вы, как давеча, остолбенели… не скрою, мне доставляет удовольствие так остолбенять мужчин, чувствовать эдаким пленяющим совершенством…

Гости, восприняв слова Настасьи Филипповны за милую шутку, сдержанно рассмеялись.

Князь, может быть, и ответил бы что-нибудь на ее любезные слова, но был ослеплен и поражен до того, что не мог даже выговорить слова. Настасья Филипповна заметила это с удовольствием. В этот вечер она была в полном туалете и производила необыкновенное впечатление. Она взяла его за руку и повела к гостям.

Мышкин. В вас всё совершенство… даже то, что вы худы и бледны… вас и не желаешь представить иначе… Мне так захотелось к вам прийти… я… простите…

Настасья Филипповна (смеется). Не просите прощения этим нарушится вся странность и оригинальность. А правду, стало быть, про вас говорят, что вы человек странный. Так вы, стало быть, меня за совершенство почитаете, да?

Мышкин. Да.