Читаем Лунатики полностью

Лунатики

Я выражаю свои искренние благодарности профессору Максу Каспару (Мюнхен) и старшему библиотекарю, доктору Францу Хаммеру (Штутгарт) за помощь и советы, связанные с Иоганном Кеплером; доктору Марджори Грин за помощь при работе со средневековыми латинскими источниками и при решении различных других проблем; профессору Зденеку Копалу (Манчестерский университет) за его замечания при прочтении текста; профессору Александре Койре, из Школы высших исследований в Сорбонне, и профессору Эрнсту Циннеру (Бамберг) за информацию, цитируемую в Примечаниях; профессору Михаю Поланю за его сочувственный интерес и побуждению к дальнейшей работе; наконец, мисс Синтии Джеффрис за ее бесконечное терпение за пишущей машинкой и в кухонных трудах.

ВВЕДЕНИЕ

Человек, производящий измерения с помощью одной только линейки, не способен правильно представить какую-либо сферу познания. Разделы истории склонны к преобразованиям, а даже если они и не преобразовываются, то в значительной степени оживляются – воображением, которое приходит и выискивает, подобно прожекторным лучам, даже за пределами самой профессии историка. Старая догадка затем подтверждается свежим применением доказательств или неожиданными корреляциями источников. Новый вопрос возникает, потому что проблемы соединяются вместе, а никому в голову не приходило сопоставить их ранее. Выявляются новые подробности, различные детали становятся существенными по причине неожиданного взгляда после принятия аргумента.

Мы постоянно находим, что выявляем слишком много современности в таком человеке, как Коперник; или просто выбираем из Кеплера (вымывая из контекста) определенные вещи, которые имеют современный отзвук, или, таким же образом, мы были анахроничными в наших суждениях относительно мыслей и жизни Галилео. Автор данной книги проводит этот частный процесс дальше и глубже, подбирая множество несвязанных концов, придавая вей проблеме ряд неожиданных последствий. Учитываются не только научные достижения, но и стоящие за ними методы работы, и, используя значительный объем частной корреспонденции, собственным лучом он высвечивает великих мыслителей, помещая их в соответствующее им время, и он не оставляет нас наедине с аномальными и странными фрагментами устаревших мыслей, нет, он не заставляет нас считать их лишенными смысла – нет, он прослеживает единство, восстанавливает ткань времен и событий, показывает нам возможности и содержание лежащей за ними мыслей и умов.

Особенно полезно для английских читателей то, что г-н Кестлер сосредоточился на некоторых аспектах истории, которым не уделялось должного внимания, и что он уделил большое внимание Кеплеру, который более всего требовал экспозиции и исторического отображения. История не должна оцениваться по отрицательным примерам, и те из нас, кто отличается от г-на Кестлера в отношении некоторых внешних рамок его идей или не следует за ним в некоторых деталях, не может все же не уловить того света, который не только модифицирует и оживляет картину, но выявляет новые факты или заставлять мертвецов танцевать у нас на глазах.

Это будет удивительно, ведь даже те, кто знакомы с данным вопросом, не часто чувствуют, что здесь прошел дождь – но светится каждая капля.

Герберт БАТТЕРФИЛД

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ГЕРОИЧЕСКИЕ ВЕКА1. ЗАРЯ1. Пробуждение

Мы можем лишь добавлять что-либо к нашим знаниям, а вот отнимать – нет. Когда я пытаюсь видеть Вселенную так, как вавилонянин видел ее где-то в 3000 году до нашей эры, я должен возвратиться на ощупь к своему собственному детству. Около четырех лет я обладал тем, что чувствовал как удовлетворительное понимание Бога и всего мира. Помню один случай, когда мой отец указал пальцем на белый потолок, украшенный фризом с танцующими фигурами, и объяснил, что Бог находится где-то там, вверху, и Он следит за мной. Я тут же подумал, что эти танцоры и есть Бог, и впоследствии направлял свои молитвы к ним, прося у них защиты от всех дневных и ночных страхов. Представляю, что именно таким самым образом излучающие сияние фигуры на темном потолке мира объявлялись вавилонянам и египтянам в качестве живых божеств. Близнецы, Медведица, Дракон были столь же знакомы им, как мои играющие на флейтах танцоры были известны мне; им казалось, что божественные творения находились не так уже и далеко, и это они держали в своих руках власть над жизнью и смертью, над урожаями и дождями.