Лежит передо мной как на ладони город:сверкающей змеей ползет вдали река;причудливо встают на горизонте горы,снег голубых вершин купая в облаках.Взвилися над рекой, подобно быстрым ланямв стремительном прыжке, изящные мосты.Над парком волчника парит благоуханье,в гирляндах радужных камелии кусты.Брожу по городу и на душе отрадно:не вижу бедности, ни старости морщин —то поражает блеск красавиц шоколадных,то забавляет шик бородок у мужчин.Здесь небо ясное — гость редкий и желанный:обрадует на миг дразнящей синевой,капризно спрячется за пеленой туманаи… разрыдается вдруг тучей дождевой.Мне город этот мил, и в утро расставаньяя грустно шлю ему неслышное «прощай!»Но из-за тучи луч блеснул мне: «До свиданья!» —дорогу осветив как будто невзначай.«Июль. Жара. Полупрозрачным газом…»
Июль. Жара. Полупрозрачным газомбелеют клочья легких облаков.Вдали встают холмы, как бы на стражелениво развалившихся лугов.Бежим от улиц, запыленных, душных,чтоб синевы и тишины испить,чтоб жалобы подслушать звезд падучих,не думать ни о чем, а просто быть…А вот и лес. Свернули с автострады.Мила нам даже легкая здесь пыль.Нам скоро скажет озера прохладанеслышно: небоскребы? — Это быль!Забыта раскаленная земля:здесь небо в озере… и радость бытия.«Здесь не печальная осень вдовица…»
Татьяне Фесенко
Здесь не печальная осень вдовица:ветру, видавшему виды, пришлосьвстретить не часто тщеславней девицу —как ведь умеет и любит рядиться!Редко заметны следы ее слез.Там, в волосах, еще молодо-пышных,бант завязала — ну, чистый кармин!Здесь же подол свой пытается вышитьохрой умело — посмотришь, и вышелнаилегкомысленнейший кринолин!Тучи, влюбленные в осень, ревнивометят от солнца красавицу скрыть.Солнце сильнее: лучами игривовдруг рассмешит и поникшую иву!Может ли осень его не любить?Может ли грустною быть?..Канада, 1970 г.«Осенний ветер, старый Казанова…»
Андрею Фесенко