Читаем Весенний снег полностью

Русый чуб у Никиты появился, брови над карими глазами загустели. Все бы хорошо: и статен, и ладен, да больно скуластый. «Денисовна, какой татарин, а может, монгол не нагнал кого из сродственников?» — спрашивали по пьяному делу полушутливо у своего бригадира товарки. «А может, и нагнал, — отвечала она. — А вот обид на внука не имею. Род наш не срамит».

В армию Никита пошел молодец молодцом.

«По старым-то бы временам в лейб-гвардию, — заключил старик Волобуев. Оно и в артиллерию почетно».

Отслужил Никита сколько положено и вернулся в Выселки. Так уж заведено было: что б там ни произошло дальше, а из армии домой возвращайся. Таков наказ стариков был. А в Выселках еще слушались стариковских наказов.

Вернулся Никита, устроился механизатором и в вечерней школе доучиваться стал. Работал и учился в Медвежьем, а жил в Выселках. Через год объявил: «Бабаня, жениться думаю. Какое будет ваше мнение насчет этого шага?» Когда узнали, на ком Никита жениться собирается, — единодушно одобрили: «Прозоров он и есть Прозоров. Тут уж что говорить. Маху не даст».

А взять в жены он задумал учительницу Веру Михайловну.

«Врач из выселковских в Медвежьем есть. Зоотехник тоже наш. А теперь вот учительница нашенская будет», — говорили в Выселках.

Миниатюрная Вера Михайловна казалась девочкой против рослого и широкого в плечах Никиты. С виду такая задиристая, носик вздернут, на щеках веснушки, сама с рыжинкой: надень брюки — за подростка сойдет.

Ее и любили, особенно мальчишки. Учила она хорошо, понятно. Историю и географию вела. Про путешествия рассказывала. А после уроков спортом занималась, бегала, на лыжах каталась, всегда вместе с учениками была. Ученики души в ней не чаяли. Когда узнали, что она с Никитой познакомилась, боялись, что обидит, ходили следом чуть ли не всем классом.

«Знаете что, — сказала им однажды Вера Михайловна. — Не бойтесь за меня. Я за себя постоять сумею».

Тогда Ванька Беляев догадался: «У них любовь, ребята!» И они перестали бояться за свою учительницу.

Только самая любопытная Маша Брыкина не удержалась, пошла посмотреть на любовь. Все давно знали, где по вечерам бывает их учительница с Никитой Прозоровым. Под Выселками, у озера. Там лесок и берег пологий. Так вот у крайней березы они всегда и сидят.

«Ой, девчата, что я видела! — делилась с подругами Маша Брыкина. — Сидят они у березы. Вокруг красота.

Все поле в багрянце. А они смотрят и вдыхают эту красоту… А еще я заметила, что они молчат. Об этом я читала. Настоящая любовь не требует слов, те, кто любит, сердцем говорят».

Действительно, Никита и Вера говорили немного, будто наслаждались тишиной. Одну только фразу Вера повторяла часто: «И пошто я тебя полюбила?» Она повторяла ее пе столько для Никиты, сколько для себя, словно старалась разгадать секрет этого чуда. Вообще-то она никогда не говорила «пошто». А тут само так получилось, вырвалась эта фраза, как крик, и понравилась ей.

«Я ведь никогда не думала, что мужем моим станет деревенский парень из Выселок. — Она прикрывала Никите рот ладошкой, чтобы он не возражал и не обижался. — Ты самый лучший. Я ни о чем не жалею. Но… пошто я тебя полюбила?»

Никита молчал, ошеломленный ее близостью. Только начало их знакомства представлялось ему обычным, все остальное — как в сказке. Познакомились они в Доме культуры на молодежном вечере. После самодеятельности завели танцы. Тогда еще под баян танцевали (теперь под радиолу). А в перерыве между фокстротом и полькой устроили пляску. Плясали в те времена с еще большей охотой, чем танцевали. Никита только что вернулся из армии, еще в форме был. Стоял в сторонке, наблюдал штатское веселье, от которого он успел отвыкнуть. Старые дружки пристроены были, он один в холостяках ходил. Уже, помнится, уходить собрался. И тут заиграли «барыню». В круг влетела задорная девчушка и так лихо застучала каблуками, с таким вызовом обвела всех блестящими глазами, что Никита приставил ногу.

А девчонка, пройдя круг-другой, задержалась как раз напротив него и так азартно тряхнула головой, так на него вызывающе глянула, что пришлось Никите войти в круг. Ну, плясать он и сам умел. Когда-то здесь же, в Медвежьем, призы брал. Да и в армии на полковой сцене выступал. Здешние-то об этом знали, а девчонка, верно, нет.

И началось. Девчонка коленце выкинет, а он два.

Девчонка юлой, а он ползунком полный круг. Девчонка с каблучка на каблучок, а он — свой коронный номер — обратное сальто.

Народ кричал от восторга. Хлопали им, как настоящим артистам.

А потом Никита столкнулся с нею в вечерней школе.

Она оказалась учительницей истории и географии. Урок был, между прочим, последний, и Никита отправился провожать Веру Михайловну.

Они начали встречаться. Он к ней заходил, брал книги для чтения, все о путешествиях-«Пять лет в стране пигмеев», «С палаткой по Африке»… Делился впечатлениями.