-Какого спасения, дура? Нет там нихера уже, ни правительства, ни армии, ничего нет. Нет спасения. — Он отвернулся.
-Дерил, — она не удержалась, коснулась перевязки на груди, мышцы дрогнули под рукой, — мне нужна помощь. Вам нужно укрытие. Вы можете оставаться здесь с Бет, при условии, если поможете мне. Кстати, кто она вам? Любовница?
-Не твое дело, блядь.- Он резко спихнул ее руку с груди, отсел даже чуть дальше, — не собираюсь я здесь оставаться. И Бетти заберу.
Вот как.
Ну что же, по-хорошему не получилось.
Доун, запрятав глубоко внутрь обиду на то, как он пренебрежительно скинул ее руку с себя, как демонстративно отодвинулся от нее, кивнула ему на запястье:
-Что это у вас? Необходимо обработать.
И, пока Диксон с удивлением оглядывал руку, не понимая, что ему надо обработать, воспользовалась этим, чтоб резко дернуть на себя, защелкнуть наручники, в ту же секунду вскочить, и, профессионально перехватив вторую руку, зафиксировать ее тоже.
И, затем, не давая опомниться, вторыми наручниками приковать обе руки мужчины к железной, массивной спинке кровати.
Диксон не успел даже рот раскрыть.
Ошалело отследил, как женщина идет к двери палаты, защелкивает замок, поворачивается к нему.
Но затем, само собой, дар речи обрел.
Доун много о себе услышала, жаль только, что ничего нового. Все-таки в полиции проработала много лет, чего только ей не рассказывали.
Не впечатлилась, в целом.
А вот видом беспомощного мужчины, с закинутыми за голову руками, сползшей простыней, открывающей невероятно волнующий вид на торс, ноги в больничных, низко сидящих штанах, живот, крепкий (это там что? неужели кубики?), с негустой дорожкой растительности, уходящей под резинку, впечатлилась.
Так впечатлилась, что даже жарко стало, пришлось расстегнуть ворот. И между ног стало жарко.
Доун ведь даже припомнить не могла, когда у нее последний раз был секс. Явно, задолго до конца света.
Наверняка, именно поэтому повело. Так повело, что аж жутко стало от самой себя, от своей реакции.
Диксон матерился, дергал руками в тщетной попытке освободиться (зря, кровати делались для психиатрии, были рассчитаны на серьезные нагрузки), рычал.
Доун достала короткую полицейскую дубинку.
Диксон резко замолчал, глядя на нее, потом, когда она отбросила дубинку в сторону, выдохнул.
Доун даже не сразу поняла его реакцию, а когда поняла…
Значит, ждет от нее любой пакости? Любого развития событий?
Может, все-таки получится договориться?
Неважно, кто ему Бет…
Доун, приближаясь к нему, уже все для себя решила.
Будь что будет. Она сделает все, чего ей хочется, давно уже хочется, глядя на него. Конец света, все-таки, можно же хоть чуть-чуть пойти на поводу у своего тела?
А потом будет договариваться.
И, даже если не договорится, то, по крайней мере, спустит пар.
========== 3. ==========
Комментарий к 3.
И пааанеслаааась))))))))
Дерил осознал, как он попал, только увидев дубинку в руках этой блядской шлюхи.
Он аж заткнулся, в ожидании.
Че она собиралась с нею делать? Бить его? После того, как его подлечили?
Вполне возможно.
Он же не согласился сотрудничать.
Значит, его в расход, Бетти в прислуги.
В подстилки.
Ему Ноа сказал про это, упомянул.
А Бетти, пряча глаза, подтвердила, сегодня как раз.
И теперь он не он будет, если этого скота не прикончит. Медленно. Очень медленно.
А потом заберет Бетти и свалит из этого гадюшника.
От этой главной гадюки, завораживающе красивой, как и все опасные твари, приманивающей его яркостью шкуры, гипнотизирующей перекатами манящего тела.
И взгляд у нее тоже холодный, шарящий, змеиный.
Диксону впервые было до такой степени неуютно находиться с бабой в одной комнате. Он весь сжался, словно к прыжку приготовившись, ожидая нападения в любой момент.
И все равно, все равно, блядь, просрал! Вот бы Мерл поржал над ним!
Баба, ростом ему едва до груди достающая, приковала его к кровати в одно мгновение! Одним точным змеиным ударом!
Гадюка, блядь!
Он, конечно, не сдерживался.
Высказал ей все, чего думал. Ее не впечатлило.
Смотрела на него, тварь, улыбаясь чуть-чуть, как добычу оглядывала.
Он и был ее добычей.
Беспомощной добычей, не загипнотизированный, но обездвиженный. И это еще хуже, потому что в здравом уме, потому что осознает ситуацию.
Гадюка откинула дубинку прочь (он выдохнул), подошла ближе, прихватила простынь с соседней кровати, ловко, умело перевязала его ноги, лишая возможности достать, пнуть.
Дерил уже не ругался, берег силы для рывка.
Кровать прочная, но если по чуть-чуть, понемногу… Главное, чтоб не била сразу насмерть. Но она не станет. Решит помучить, как многие хищники делают, поиграть. А ему главное время потянуть.
А потом он разломает нахер кровать, освободится и выебет ее этой, так напугавшей его, дубинкой.
Не успел Дерил задуматься о своем слегка маньяческом желании не просто отпиздить бабу, а именно выебать, засунуть дубинку в нее и посмотреть, как она кричать будет, как Доун расстегнула форменную рубашку и откинула ее в сторону.
Под рубашкой было простое черное белье и охренительно белое гладкое тело, с классными сиськами.