Читаем Вечный Дозор полностью

Пожилой мужчина и юная девица. Мужчине за полтинник, постарше меня будет, девице и двадцати нет. Мужчина немного обрюзгший, почти лысый, только над ушами какие-то жалкие пряди волос, но выглядит всё равно солидно. Вот только как-то смущённо держится. Девушка красивая, лицо тонкое, точёное, с мелкими светлыми кудряшками и яркими серёжками в ушках. И вся на эмоциях, едва сдерживается от возбуждения. Или это поток энергии от меня её штырит?

Я открыл дверь.

— Извините, Антон Сергеевич… — начал мужчина.

— Дневной Дозор! — выпалила девушка. Как ни странно, но она, пожалуй, в этой паре главная.

— Добрый вечер, — сказал я. — Заходите, будьте любезны.

Мужчина со вздохом посмотрел на порог. Что он там видел я не знаю, но вероятно, что-то очень устрашающее — для тех, кто входит не имея права и с дурными намерениями.

— По долгу службы… — пробормотал мужчина, входя.

Девушка прямо-таки перепорхнула в прихожую, тут же захлопнула за собой дверь, уставилась на меня — пиетета в её взгляде не было, а вот неприязнь была, да ещё какая!

— Выйти из Сумрака не могу, — сказал я. — Входить разучился. Но могу чаем угостить!

Девушка уставилась на мои руки. Демонстративно принюхалась. Оборотень, что ли? Или вампир?

— Кровь, — сказал я и девушка вздрогнула. — Стейк собирался жарить, когда вы позвонили. Стейком угощать не стану, он у меня один. Предложение чая остаётся в силе.

— Я Павел Кротов, Иной, пятый уровень. Это моя напарница, стажёр, Маша Гончаренко, четвёртый уровень.

А, теперь всё понятно. Старший тут Кротов, но Маша хоть и стажёр — сильнее его. Сложная ситуация, особенно для Тёмных.

— Очень приятно, Антон Городецкий, человек, — вежливо сказал я.

— Антон Сергеевич, мы знаем, кто вы, мы уведомили руководство Ночного и Дневного Дозоров… — начал мужчина.

Да что происходит?

— Это ваш? — требовательно воскликнула девушка протягивая ко мне руку.

В руке был перочинный нож. Хороший швейцарский нож, который мне когда-то подарила Светлана.

— Похож, — сказал я. — Секундочку…

Я даже залез в карман куртки, хотя уже понял, что нож мой. То ли выронил, то ли оставил на скамейке, нарезая сырок.

— Мой, спасибо, — я протянул руку, но нож Маша мне не вернула.

— Почему вы убили Антона Зуева? — спросила девушка.

Я посмотрел на нож. Потом на Павла Кротова. Потом на Машу Гончаренко.

Вздохнул и сказал:

— Я оборонялся. Он напал на меня и пытался укусить. Я всего лишь человек и вынужден был защищаться.

Маша торжествующе посмотрела на Кротова.

— Вы можете пройти и дождаться прибытия руководства, — сказал я. — Арестовать меня, как вы понимаете, у вас прав нет.

Я двинулся на кухню.

— Куда вы? — воскликнула Маша.

— Стейк жарить! Но вам я его не дам, — откликнулся я. — Если хотите чая, то разуйтесь, у меня только сегодня убирались, грязи нанесёте.

Я подошёл к плите. Постоял, глядя на сковороду с растёкшейся по блестящему металлу тонкой масляной плёнкой. Включил нагрев. Выждал двадцать секунд и опустил кровавый стейк на сковороду.

Гесер и Завулон сидели рядышком на кровати. Обычно я её не заправляю, но ради такого случая набросил покрывало. Гесер был одет по-домашнему, в растянутых мягких штанах и футболке с надписью «Я огурчик». Завулон был как всегда подтянут, в аккуратном, на заказ сшитом тёмном костюме и серой рубашке со щегольскими цветными отворотами. Гесер выглядел невозмутимым, а вот Завулон озирался с откровенным раздражением и брезгливостью.

Не нравились ему мои хоромы.

Тёмные дозорные стояли у окна. Кротов достал блокнот и делал в нём какие-то пометки, Маша просто хмуро слушала.

— Подошёл ко мне, когда я уходил из магазина, — рассказывал я. — Пиво там спёр… может для храбрости? Ну так для храбрости не пиво пить надо. Слово за слово… я его вспомнил. Оборотень. Когда-то я поймал его, ещё щенком, за нарушением Договора. Пожалел тогда…

— Я знаю, кем был убитый, — процедил Завулон. — Что дальше?

— Он винил меня в смерти девочки Гали, — сказал я. — Помните, Завулон? Вы её за что-то наказали, за какую-то шалость. И придали мне в качестве телохранителя во время миссии в Эдинбурге. Там девочка и погибла. Не по моей вине. Но тёзка мой, похоже, во всём винил меня. Он даже вообразил, что у меня с девочкой был роман, глупость несусветная, ей всего пятнадцать лет было. В общем — обвинял, накручивал себя, потом сказал, что укусит и стал обращаться.

— Ну так и дал бы укусить, — насмешливо сказал Завулон. — Ты же догадываешься, что бы случилось.

— Мне как-то не хотелось оставаться с порванным горлом. Я ударил оборотня перочинным ножом и побежал к дому. Он не преследовал, видимо понимал, что сработают защитные заклинания.

— Почему на тебе нет защиты? — спросил Гесер. — Я накладывал на тебя…

— И я накладывал, — мрачно сказал Завулон.

— Мыться я люблю, — признался я. — Порой по полчаса стою под душем, думаю. О жизни, о смерти. А текучая вода… сами знаете… день-другой и всё смыло.