Читаем Тропою сна (СИ) полностью

– После трудовой ночи нужно восполнить резервы организма чем-нибудь сладким, – продолжая жевать, изрек Лем. – Мои извилины попахали сегодня на славу.

Что правда, то правда, его гениальные мозги все время требовали подпитки. «Золотая голова, – частенько говорил Митрофанов-старший – отец Лема. Но в моменты ссор с единственным сыном непременно добавлял: – Только дураку досталась».

– В холодильнике есть тирамису, а сахар с маслом ассоциируется с голодным детством в детдомах, которого у тебя, мальчик из обеспеченной семьи, и близко не было, – улыбнулась Эля, помешивая ложкой в кастрюле.

Ее всегда ужасала любовь друга к сосискам, кетчупу и заваривавшейся в пакетиках полукартошке, особенно при том, что для его семьи последние лет десять готовил прекрасный повар. Но домашнюю пищу он не любил и исключение делал только для Элиной стряпни. Вот и сейчас, слямзив со стола остатки бутерброда, продолжил заниматься гастрономическим невежеством.

– Вкусно же, и ладно.

– Подожди, через пять минут будет готова нормальная еда.

По комнате уже распространился фруктово-пряный дух.

– Угу-м, – ответил парень, с готовностью усаживаясь на пуфик.

Поставив перед Лемом тарелку, Эля заглянула в детскую. Солнце пробивалось сквозь облака, и с потолка улыбался нарисованный заяц с задорно согнутым ухом. В противоположном углу солнечный луч прошелся по серпу эмульсионной луны, окруженной звездами, затем опустился к фотообоям во всю стену, изображавшим стилизованную под старину географическую карту мира, обласкал каждую из разноцветных подушек-стульев, разбросанных повсюду, и замер на детской кровати, украшенной необычным черным рисунком, – деревянную поверхность декорировала Эля, осваивая технику выжигания.

Мальчик улыбался во сне, демонстрируя миленькие ямочки на щеках, одеяло сползло в сторону, открывая ямочки и на коленках. Эля вернула одеяло на место и тронула губами висок ребенка, думая о том, что ямочки – знаки Венеры, планеты любви.

Когда девушка вернулась, Лем одной рукой тыкал пальцем в телефон, а другая застыла с поднятой к губам ложкой каши.

– Ау, – позвала Эля.

– А?.. – ложка ляпнулась в тарелку. – Понимаешь, я тут написал одну изящную программную штучку, и если ее внедрить в рабочий процесс…

Дальше Эля не слушала, Эмиль позвал. Звонкий голосок действовал на нее, как изрядная порция бодрости. Вот уже почти три года утро для нее начиналось только тогда, когда просыпался Тимирчев-младший, причем неважно, что поначалу «утро» приходило четыре раза за ночь.

Она тут же развернулась и с улыбкой направилась обратно в детскую, но мальчик, как ни странно, мирно спал. Решив, что ей показалось, и бесшумно закрыв двери, девушка отправилась завтракать.

Лем, узнав, в чем дело, продолжил изливать подробности своей гениальной идеи. Эля редко понимала его, но пропасть между ними была не столько в уровне интеллекта, сколько в способе восприятия действительности. Впрочем, это никогда им не мешало: девушка прекрасно умела слушать, хотя порою настолько погружалась в свои мысли, что теряла ощущение реальности.

Пока друг сыпал заковыристыми терминами, Эля с аппетитом ела и, как только вылавливала в его речи что-нибудь понятное, утвердительно кивала. Вспомнив, что собиралась сесть на диету, она отодвинула тарелку, но, отвлекшись, вновь принялась за еду. Вдруг сын снова позвал ее, и девушка резко поднялась, но Лем успел поймать ее за руку:

– Ты чего?

– Эмиль зовет.

– Ничего не слышу.

Зато Эля отчетливо слышала детский голосок.

– Пусти, он проснулся.

Лем с растерянным видом разомкнул пальцы, а когда девушка спустя две минуты вернулась, его внимательные серые глаза излучали беспокойство, но во взгляде Эли беспокойства было не меньше.

– Спит, – еле слышно прошептала она и принялась разливать по чашкам ароматный травяной чай.

– Наверное, снова воображение шалит, – уголками губ улыбнулся молодой человек.

– Но я же слышала.

– Конечно, слышала. – Лем никогда бы не усомнился в словах девушки, его подруга врать не умела и поэтому даже не пыталась это делать. – Вспомни, что говорил психолог, ты очень чувствительна и восприимч…

– А сейчас? – снова встрепенулась Эля. – Ну он же разговаривает с кем-то.

В квартире было на удивление тихо, и даже отнюдь не спокойные соседи в данный момент никак не напоминали о себе. Лем замер, прислушиваясь, но слишком сонный для раннего утра дом безмолвствовал. Эля обернулась в сторону прихожей.

– Что-то рассказывает обо мне. А теперь зовет… – поспешно поставив чайник, девушка снова побежала в комнату. Жалобный голос так четко раздавался в ее ушах, что сердце защемило.

На полпути ее нагнал Лем, и дверь они тихо приоткрывали уже вместе. Мальчик мирно спал в той же позе на левом боку, и даже одеяло ничуть не сдвинулось.

Войдя в комнату, Лем прошел пару шагов и стал внимательно рассматривать ребенка, а когда обернулся к Эле, та, не отрывая взгляда от сына, опустившись на синюю подушку у двери, сжимала уши и одними губами шептала:

– Зовет… Плачет…