Читаем Пугало живых полей (СИ) полностью

   Сняв четыре ключа с кольца, забранного у главного лакея, с ловкостью уличного шулера объединил составляющие части в два нужных инструмента взаимодействия с хитрым замочным механизмом. Осторожно вставил ключи в нужные скважины, расположенные на шесть и двенадцать часов, и плавно провернул их. Всего отверстий было четыре, своим расположением напоминали углы геометрической фигуры - ромба. Если незнающий человек, пытаясь вскрыть хранилище, применит нужные ключи, но ошибётся в выборе скважин, то механизм заблокируется и повторить попытку получиться лишь через какое-то время. По крайней мере, так говорили между собой слуги внутри усадьбы.

   Грузная дверь, гарантирующая безопасность всему, что спрячется за ней, дважды щёлкнув, приоткрылась. Через зазор в уши вгрызлось мерзкое звучание, рисовавшее в умах предсмертный кашель в потоке болезненных криков, рассекаемых неуверенным маятником. Бургомистр и его сопровождение без особого труда потянули на себя "пробку", словно она всего лишь очередная пробка винной бутылки.

   Перешагнув порог, троица увидела сидящего в кресле человека. Он не двигался и пристально смотрел на них. На его бледном лице застыла обнажающая зубы широкая улыбка. Закалённые опытом вермунды почти сразу узнали одного из личной стражи господина Лицлесса и обратились к нему, но тот хранил молчание. Спустя несколько мгновений, что оказались вечностью закутанной в отвратительную симфонию, глаза привыкли и смогли распознать то чудовищное, что скрывалось перед ними во мраке. На полу лежали изуродованные тела охраны. Рваные лоскуты их бледной кожи, стекали с костей и, растягиваясь, обретали форму элементов гардероба нечестивого. Плоть на шее закручивалась и получалась вполне неправдоподобная бабочка, подобным образом "шились" и жилеты, и подтяжки, и перчатки. Ошмётки губ открывали зубы, чем демонстрировали безумный оскал. Подобное изменяло саму форму убийства, и указывала на то, что реальность может быть куда хуже кошмара, который явился усталому рассудку глубокой ночью.

   Отравленный смрадом воздух вился в хранилище. Иногда его можно было видеть, как дрожащую паутинку; она медленно тянула свои нити, желая вывернуть любого, кто осмелится дышать. Бургомистр и вермунды, прикрывая нос, хоть это едва помогало, бегло осматривались. Глава города поддался желанию продемонстрировать все составляющие своей недавней трапезы и сделал это несколько раз. После очередного рвотного позыва, поднимая свою голову, увидел источник мерзких голосов. Они исходили от испорченного музыкального инструмента. В углу на круглом столике стоял, по всей видимости, неисправный прибор для проигрывания ранее записанных звуков. Рядом с коробкой надругательств над слухом стояло нечто обычное. Обычная ваза с белым и красивым цветком играла роль чего-то отрезвляющего, чем только подчёркивала весь ужас произошедшего.

   Вермунды продолжали осматривать хранилище и не слышали ничего, что происходит за его пределами. Звуки биения их сердец заглушали любую попытку прислушаться и не позволили заметить приближающиеся шаги. Тяжёлая поступь сопровождалась металлическим лязгом, похожим на дребезжание цепей, бьющимся о стены мрачного коридора.

   Тем временем Бургомистр собрал всю свою волю, без остатка, в кулак и выставил руки перед собой. Выпрямив пальцы, смотрел на них как заворожённый, будто они сообщали ему некий секрет. Десять конечностей судорожно плясали в собственных, исступлённых страхом ритмах. Хоть вермунды и не ждали смелости от главы города, но сейчас они его даже понимали, ведь последствия ночного "пиршества" вселяли ужас и в них самих. Бургомистр задрожал ещё сильнее после того как один из его сопровождения произнёс: -- Министерских сундуков нет, золота украдено.

   -- Как это нет?! Смотрите внимательней, -- заметавшись по хранилищу, воскликнул тот.

   -- Мы всё осмотрели, пропали только сундуки, -- ответил вермунд, стягивая со своего лица чёрную ткань.

   -- Я здесь главный и я решаю, всё вы осмотрели или же нет. Когда я скажу всё, вот тогда и остановитесь! Ищите!

   Когда в разум протиснулось осознание того, что сундуки с золотом пропали, и что они не появляются на своих местах, даже если потереть глаза, неожиданно раздался голос:

   -- Как-то раз я услышал одну интересную мысль - наш мир многослоен. И если это правда, то мы оказались почти в самом низу. Есть в этом и утешение - если можно спуститься, то можно и подняться. Высокая фигура в чёрном плаще стояла на входе. Мужчина с лицом тряпичной куклы и глазами, скрытыми за круглыми стеклами, напоминающими пуговицы, поправив свой головной убор, вошёл в хранилище.

   -- Господин Фель?! Как хорошо, что вы здесь! Я только собирался отправить за вами, -- почти задыхаясь, выдавил себя размякший Бургомистр.

   -- Отправить за мной? Как интересно вы излагаете свои мысли. Уж не думаете ли вы... будто я ваш слуга, которого можно вот так просто привести, -- подметил мужчина, прикоснувшись к своей шляпе с круглыми полями.