Читаем Портрет моего отца полностью

Он проскочил мимо женщин, стоявших около калитки, влетел на ступени крыльца, рванул двери сеней и мимо расступившихся перед ним соседок вбежал в горницу и сразу увидел мать, счастливо улыбающуюся ему, прижался к ней, спрятал лицо на груди и затих. Мать целовала

— Почему же вы привели его только сейчас, а не первого сентября? — строго спросила учительница.

— Да уж так, — смущенно отвечала бабушка. — Ну что ж теперь делать? А чего ж это у вас так холодно-то?

— Да вот — тетя Нюся заболела.

— Я сейчас, — сказала бабушка, отпустила руку мальчика, которого привела с собой, и исчезла.

Он остался один и нахохлился, как воробушек.

— Ну, как тебя зовут? — спросила учительница.

Он молчал, и за него ответила девочка с первой парты:

— Колька его зовут. Бурлаков.

— Так, — сказала учительница. — Насколько я понимаю, тебя привела в школу бабушка. А где твои родители? Ну, ты что, язык проглотил?

И снова за него ответила девочка с первой парты:

— Мамка его здесь не живет. Только приезжает из города. Вся такая красивая…

— Так, — сказала учительница.

А вихрастый мальчишка с последней парты добавил:

— А батьки у него нету. И не было никогда.

— Я не совсем понимаю, — сказала учительница.

Но тут вошла бабушка с дровами, грохнула ими об пол и сказала:

— Сейчас будет тепло. Ты учи, учи их, милая, а если чего непонятно будет, ты у меня спроси, я отвечу.

— Ну что ж, Бурлаков, проходи, садись. Вот сюда, — показала учительница на свободное место за третьей партой.

Но Коля Бурлаков исподлобья посмотрел па нее и спросил:

— А можно мне сесть вон туда? — его, гладила стриженую голову и плакала. Потом она отстранила сына и сказала, шмыгнув носом:

— Ну-ка, дай я на тебя посмотрю. Вырос-то как. Мама, он скоро выше меня будет.

— Будет, будет, — ворчала бабушка.

— Ну неужели нельзя ему было новую куртку купить? Или хотя бы брюки надставить?

— Купило у нас притупилось, — сказала бабушка.

— А ну-ка, снимай с себя это старье, — сказала мама н раскрыла чемодан.

В горнице, кроме бабушки и мамы, было еще человек, наверное, десять. Две-три старухи и ровесницы матери. Мать в то время была еще молодой, красивой, и, несмотря на свой малый рост и хрупкость, сильной, что видно было хотя бы потому, с какой легкостью она подняла и поставила на стол тяжелый чемодан.

Соседок будто кто-то толкнул к чемодану, но посмотрели друг на друга и отошли, а мать, как фокусник, стала вынимать одну вещь за другой, небрежно комментируя:

— Японские. В коопе у нас продавались свободно. — Она достала блестящую нейлоновую курточку и ботинки на толстой подошве, толстый вязаный свитер, шапку, ярко-зеленый портфель, похоже, что с книгами. — Вот… Ну-ка, давай, давай, переодевайся быстренько, Коля.

Колю недолго пришлось уговаривать. Скинул с себя осточертевшее рунье, натянул новенькие штаны, рубашку, ботинки надел, курточку и стал перед матерью. Кто-то даже ахнул. Откуда что взялось: и стать, и осанка. Глазенки светились таким неподдельным счастьем!

— Ишь ты.

— Смотри, прямо парень.

— От горшка два вершка, а поди ж ты.

— Ну? — с гордостью посмотрела на соседок мать. — Каков у меня сынок?

— Ха-арош!

А бабушка, вынимая из портфеля книжки, ворчала:

— Как ты еще угадала размер? Книжки-то привезла для второго класса, а он уже третий кончает.

— Ладно, мама, купим другие книжки. Она все доставала из бездонного чемодана: коробку «Конструктор», шарф, носки, перчатки. Вдруг вынула большой пуховый платок, развернула и набросила бабушке на плечи.

— А это вам, мама, оренбургский, чистый пух.

У бабушки подбородок затрясся, губы поджались и, сама не ведая как, оказалась она перед зеркалом. Но сказала сдержанно:

— Что ж… спасибо. — Подошла и неловко чмокнула дочку в щеку.

Соседки примолкли. Скучновато нм стало быть зрителями на этом празднике. Одна уже направилась к дверям:

— Ох, засиделась я на радостях-то, а делов еще…

— Катюш! — остановила ее мать. — Подожди. — Вынула из чемодана яркую кофточку: — Вот. Ты, по-моему, такую хотела.

— Ой, — засветилась Катюша улыбкой. — Такую, точно… — Приложила кофточку к себе. — Сколько я тебе за нее должна?

— Не говори глупостей. Ничего ты мне не должна.

— Ну, Наташа, дай тебе бог.

А мать снова, как фокусник, стала доставать из чемодана платочки, бусы, чулки, коробочки с брошками…

— Саня, это тебе. Аннушка… Это вам, баба Нина. Оля, а ну-ка, примерь! Шурка, держи! А это твоему мужику лезвия.

Никто без подарка не остался — все были довольны. Даже беззубая бабка Дуня щурилась от удовольствия, примеряя теплые домашние тапочки на меху.

А мать сидела среди этого веселого тарарама и счастливо улыбалась.

Но тут вошла учительница.

Коля, уже курочивший с приятелем коробку «конструктора», шмыгнул за спинку кровати.

Учительница строго всех оглядела в спросила:

— Кто здесь будет мама Коли Бурлакова?

— Я, — сказала мама.

— Мне надо с вами поговорить.

— А вы Колина учительница? Я сразу так и подумала. Проходите, садитесь, пожалуйста. Как хорошо, что вы к нам сегодня зашли. — Она повернулась к своему волшебному чемодану, и в руках у нес оказалось что-то вроде плоской коробки конфет. — Вот, возьмите на память.

— Да что вы! Зачем?