Читаем Полярный круг полностью

— Таня Печетегина рисует старый Уэлен.

Перед Таней на столе лежал готовый клык. Краски были нежные, словно успели чуть выцвести. На клыке был старый Уэлен, каким его видел Кнуд Расмуссен. Льдины стояли у берега, сопки были покрыты первым снегом. И женщины шли со склонов пологих сопок, неся кожаные мешки с ягодами, листьями.

Таня подняла голову, улыбнулась и перевернула клык другой стороной. Теперь перед Наноком предстал сегодняшний Уэлен: ряды деревянных домиков на той же косе; среди них выделялись новые двухэтажные дома, здание новой школы и даже недостроенные корпуса новой косторезной мастерской… Но тот же лед стоял у берега, и вершины сопок были присыпаны свежим снегом… Женщины шли домой, только вместо кожаных мешочков несли в руках полиэтиленовые: сквозь прозрачную пленку просвечивали алые ягоды морошки. Да и одежда кое в чем отличалась: на многих женщинах вместо цветастых камлеек были пальто и нейлоновые куртки, а на ногах — резиновые сапожки.

«Надо бы купить этот клык для музея», — подумал Нанок, перевернув клык на ту сторону, где были нарисованы яранги. В детстве Нанок приезжал с родителями в такой Уэлен. Они жили в палатке на берегу моря и ходили смотреть на электрический ветродвигатель, который устрашающе махал крыльями, со свистом рассекая воздух.

Вон он, этот первенец чукотской электрификации. Таня Печетегина разместила его среди яранг на том несуществующем ныне пустыре, где он встречал все ветры.

Нанок ездил в Уэлен из несуществующего ныне Наукана.

И вдруг его охватило такое желание побывать на старом месте, что он был готов пойти в Наукан пешком через горы. Но в это время года путешествовать опасно: на вершинах уже выпал снег, в ветреную погоду там пуржит, и можно замерзнуть.

Вельбот, шедший в районный центр, высадил Нанока в Наукане.

Косые волны жадно лизали берег и уносились к югу, на вольный простор Тихого океана. Плотный воздух, упругой стеной напиравший на него, был густо напоен соленым запахом близкого льда, ароматом водорослей и чем-то еще, очень дорогим, волнующим.

Скрылся с глаз маяк, домик полярной станции, крест, поставленный командой гидрографического судна «Шилка» в 1910 году в честь Семена Дежнева, и новый маяк-обелиск с бронзовым памятником великому землепроходцу.

На галечном берегу кое-где виднелись моржовые черепа, побелевшие кости зверей, убитых бывшими жителями Наукана.

Нанок нашел камень и присел.

Здесь место, где он родился. Здесь та точка, откуда для него начинается Родина и откуда он пошел в дальний путь, — не на санях, как Расмуссен, а на кораблях, самолетах, поездах, автомобилях.

У Нанока есть свой полярный круг, по которому он хотел бы пройти сам, исследовав и повторив историю своего народа. Народа, которому совсем еще недавно было отказано быть равным и близким всем другим народам земли.

Он еще ни с кем не делился своим замыслом, хотя задумал это, когда только еще собирался поступать на исторический факультет. Склонившись над книгами в Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, вглядываясь в рисунки на моржовых клыках, Нанок пытался угадать мысли и чувства своего далекого предшественника, морского охотника, источником жизни которого был холодный, покрытый льдами океан. У него, этого предшественника, есть своя родословная. Какая же она у эскимосов?

Возвращаясь в общежитие по улицам Ленинграда, Нанок размышлял об истоках жизни своего народа, останавливался у освещенных витрин, бездумно глядя на манекены, одетые так, как не одевается ни один человек на улице. Точно так же, необычно тщательно были одеты духи-охранители, запрятанные в глубине полога науканского нынлю.

Начало полярного круга Нанока лежало на этих крутых тропах, продолжалось в школе, в педагогическом училище, потом в Ленинграде и вот снова здесь, на родине. Но это совсем не значило, что круг замкнулся. Нет, круг был шире того, что обозначен тонкой линией на глобусе или географической карте. Мысленно очерченный полярный круг, по которому только начал идти Нанок, еще таил в себе открытия. Может, придется не раз отдаляться от этого места, уходить вдаль, подниматься ввысь в поисках истины.

Вспомнилась сказка, слышанная от бабушки Чульхэны.