Читаем Назад в СССР полностью

— Да не-е, — следы затопчут.

Я приподнял полосатую оградительную ленту, которую подпирала толпа, и нырнул под ней. Борис юркнул за мной. Мы приблизились к зарослям ивы, в которых роилась разнокалиберная толпа. Пара мужчин в солидных костюмах (прокурорские), еще двое в жилетках со свето-отражающей надписью «Следственный комитет» (а то так не видно, что следаки, надо же жилетки одеть), проверяющие, ответственные от руководства и другие важные писи из Главного краевого управления.

Я раздвинул их плотные ряды своими широкими плечами и очутился в центре места происшествия. На примятой траве под раскидистой ивой лежала девушка с пунцовым лицом. Шея неестественно вывернута, глаза открыты. Коротко платье чуть прикрывает бедра. На шее багровая полоса. На талии красная лента, похожая на поясок. Губы небрежно накрашены ярко-красной помадой.

— Что скажешь, Никитич? — обратился я к седовласому мужичку в старомодном пиджаке и огромных очках, напоминающих глаза всезнающей совы.

Судмедэксперт перестал ощупывать труп. Поправил латексные не по размеру большие перчатки и обернулся:

— А-а-а, Григорич. Да все то же. Смерть от асфиксии. Видимых следов полового насилия нет. Кости целы. Ушибы и царапины, что на теле есть — в ходе борьбы образовались. Странгуляционная борозда на шее скорее всего вот этим поясом оставлена, что на убитой. Время смерти — несколько часов. С ночи здесь лежит. Заросли густые и тело только сейчас влюбленная парочка обнаружила. Хотели в кустиках уединиться, а тут уже занято.

— Как всегда, — выдохнул Борис. — Красный пояс на каждой убитой девушке. Он же орудие преступления.

— Да Боря, — кивнул я. — Маньяк у нас объявился. Душит красной лентой, которую потом на поясе жертвы оставляет.

Я повернулся к ботанического вида парнишке в нелепых очках и узких джинсах с лейблом «Коллинз». Парняга усердно елозил флоковым зондом (палочка, похожая на ватную) по запястьям трупа.

— Коля, — окликнул я криминалиста. — Ты что там ищешь?

— ДНК преступника, Андрей Григорьевич, может оставаться на теле жертвы в местах их плотного контакта.

— Так ты не там, Коля, мажешь.

— Нет, Андрей Григорьевич. Полового контакта не было, а за запястья, преступник ее хватал, однозначно. И рот рукой закрывал. Потому что никто ничего не слышал.

— Ну давай, Коля, на тебя надежда. Ты эту ДНК по базе геномной регистрации пробей. Там уже много жуликов числится. Особенно убийцы и другие извращенцы. Их сейчас на зоне поголовно типируют.

— Да знаю, я Андрей Григорьевич, сделаю все как надо. Завтра к вечеру будет результат.

— Нет, Коля. Сегодня надо.

— Ну… Если начальник прикажет, то я постараюсь. Но анализ ДНК — процесс не быстрый. Вообще он месяц делается.

Вот поколение пошло. Не хочет работать за идею. Все только через пинок, окрик начальства или левую денежку.

— Я тебя, Коля, попрошу сегодня провести анализ.

— Это долго, — замотал перегруженной академическими знаниями головенкой на тонкой шее эксперт.

— Ты мне не рассказывай. Я в вашем отделе два года проторчал, когда меня из оперов турнули и спрятали в экспертах. Ты еще в то время в школе тройки получал и курил втихаря в туалете. Знаю я вашу эту амплификацию-шмалификацию. Когда надо — вы за день сделаете. Тем более один объект. Ты уж постарайся, с меня пиво.

— Хорошо, — поджал губы эксперт, он совсем забыл про мое недолгое криминалистическое прошлое, когда я трудился экспертом, прячась от прокурорского гнева (сынка зама прокурора принял с наркотой и отпускать не захотел).

Сынка в итоге оправдали, дело развалилось. Нашелся человек, который на себя все взял. А я приобрел бесценный опыт работы в самой интеллигентной и научно-подкованной службе полиции. Нравилось мне там в следах и окурках копошиться. Вот только адреналина не хватало. И начальство не по ментовски спокойное, аж бесит. Не матерится и не увольняет каждую планерку.

— Ты еще, Коля, поясок на анализ возьми, — дал я указание криминалисту. — Эту вязочку душегуб с собой припер. Не в первый раз уже трупы с такой меткой находим. И помада у всех жертв на губах красная. Но намазюкана, будто уже посмертно убийца им макияж делал. И ленточки все красные почему-то. Два раза это совпадение, а три — система.

Я плюхнулся в скрипучий продавленный диван и ткнул облезлым пультом в потускневшую плазму. Наконец я дома. Пахло недельным мусором (завтра, бляха, точно вынесу, Макарычем клянусь) и магазинными пельменями. Поужинал я на славу: тридцать штук с бульончиком, перчиком и кетчунезом. Целый день, как гончий хомяк в колесе, зато вечером оторвался. Ударил по поджелудочной покупными полуфабрикатами.