Читаем Лунный камень полностью

— Нам необходимо рассказать известные события, — продолжил мистер Франклин, — и между нами найдутся люди, которые, сами принимав участие в этих происшествиях, способны описать их в качестве очевидцев. Это подало нашему адвокату мысль, что мы все должны поочередно писать историю Лунного камня, насколько допустит это ваше личное знакомство с делом, но не более. Мы начнем с того, что расскажем, каким путем камень впервые достался моему дяде Гернкаслю, во время службы его в Индии, пятьдесят лет тому назад. Этот пролог я уже отыскал между старыми фамильными бумагами, в форме рукописи, передающей все необходимые подробности со слов очевидца. Затем последует рассказ о том, как попал этот камень в дом тетки моей, в Йоркшире, два года тому назад, и как менее нежели через двенадцать часов после того он был неизвестно кем похищен. Никто не знает лучше вас, Бетередж, что происходило тогда в этом доме. Берите же перо в руки и начинайте.

Таким-то образом мне было объяснено то личное участие, которое я должен был принять в деле об алмазе. Если вас интересует знать, какой образ действий избрал я в данном случае, то позвольте доложить вам, что я поступил так, как, вероятно, поступили бы и вы на моем месте. Я скромно объявил себя неспособным к возлагаемой на меня обязанности, внутренне сознавая в то же время, что уменья у меня хватило бы, если бы только я решился дать волю моим талантам. Мистер Франклин, вероятно, прочитал эту мысль на лице моем; он не поверил моей скромности и настаивал на том, чтобы я воспользовался случаем приложить свои таланты к делу.

Вот уже два часа как мистер Франклин меня оставил. Не успел он повернуть ко мне спину, как я подошел к своему бюро, чтобы начать свой рассказ. А между тем, несмотря на свои таланты, я до сих пор сижу здесь беспомощный, не зная как приступить к делу, и размышляю вместе с Робинзоном Крузо (смотри выше), что безрассудно браться за какое-либо предприятие, не высчитав наперед его издержек и не соразмерив с ним первоначально сил своих. Вспомните, что я случайно открыл книгу на этом самом месте накануне своего опрометчивого решения, и позвольте спросить вас, неужто это было не пророчество?

Я не суевер, перечитал в свое время кучу книг и могу назвать себя в некотором роде ученым. Несмотря на свои семьдесят лет, я имею еще свежую память и бодрые ноги. Не принимайте же слов моих за мнение невежды, если я скажу вам, что никогда еще не было да и не будет книги подобной Робинзону Крузо; я обращался к ней в продолжение многих лет, обыкновенно покуривая свою трубочку, и Робинзон всегда был мне истинным другом, во всех трудностях этой земной жизни. Когда я не в духе, открываю Робинзона Крузо. Нужен ли мне совет, беру Робинзона Крузо. Надоест ли, бывало, жена, случится ли и в настоящее время хлебнуть лишнее, опять за Робинзона Крузо. Шесть новых экземпляров этой книги истрепались в моих руках. А намедни миледи, в день рождения, подарила мне седьмой. Я на радостях куликнул было немножко, но Робинзон Крузо скорехонько отрезвил меня. Цена ему четыре шиллинга и шесть пенсов, в голубом переплете и с придачею картинки.

А ведь об алмазе-то никак я еще не сказал ни слова, а? Все брожу да ищу, а где и чего сам не знаю. Нет, уж видно придется взять новый лист бумаги, и с вашего позволения, читатель, начать сызнова.

Немного повыше я упоминал о моей госпоже… Ну-с, так алмазу никогда бы не попасть в наш дом, откуда он был потом похищен, если бы дочь миледи не получила его в подарок, а дочь миледи никак не могла бы получить его в подарок; если бы не мать ее, миледи, которая (в страданиях и муках) произвела ее на свет. Следовательно, начиная говорить о матери, мы начинаем наш рассказ издалека; а это, позвольте вам доложить, большое утешение для человека, которому поручено такое мудреное дело, как, например, мне. Если вы хоть сколько-нибудь знакомы с большим светом, читатель, то вы, вероятно, слыхали о трех прекрасных мисс Гернкасль: мисс Аделаиде, мисс Каролине и мисс Юлии младшей, и, по моему мнению, самой красивой из трех; а мне, как вы сейчас увидите, легко было судить об этом. Я поступил в услужение к старому лорду, отцу их (хвала Всевышнему, что он не замешан в предстоящей истории об алмазе; ибо ни в высшем, ни в низшем кругу никогда не встречал я человека с таким длинным языком и с таким неуживчивым нравом), да, так я говорю, что пятнадцати лет от роду поступил я в дом старого лорда в качестве пажа к трем благородным леди, дочерям его. Там оставался я до замужества мисс Юлии с покойным сэром Джоном Вериндером. Славный был человек; он желал только одного, чтоб им руководил кто-нибудь; и, между нами сказать, руководительница ему нашлась; а что всего лучше, сэр Джон повеселел, успокоился, стал толстеть и жить себе припеваючи с того самого дня, как миледи повезла его под венец и вплоть до своей кончины, когда она приняла его последний вздох и навеки закрыла ему глаза.