Не видеть или притвориться,
Что вовсе не на что мне злиться,
Что я не вижу ничего.
Ошибся я, и безусловно
Теперь потеряна игра.
Но коль погибну я, сестра,
То в этом будешь ты виновна!
Входит Касильда.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Луис, Касильда.
Касильда
Сеньор! Желает видеть вас
Какой-то португалец знатный.
Он здесь...
Луис (в сторону)
Придется вид приятный
Принять для гостя.
(Касильде.)
Звать тотчас!
Я жду.
Касильда уходит. Входит Мануэль Mендес.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Луис, Мануэль Мендес.
Mануэль
Хотя бы с приглашеньем
И запоздали вы на миг,
Я все равно бы к вам проник
Таким объят я нетерпеньем.
Луис
О, поспешите, друг, прильнуть
К груди вот этой, и, поверьте,
Не удалось бы даже смерти
Объятья наши разомкнуть.
Я рад вас видеть. Вы впервые
Попали в Сальватьерру?
Мануэль
Да,
Но привели меня сюда
Судеб превратности большие.
Я сотнею тревог томим.
Луис
О горе! Вы о них не в силах
Забыть и здесь?
Мануэль
От слов столь милых
Они растаяли как дым.
Луис
Но я до той поры, покуда
Доподлинно не буду знать,
Что вам грозит и как унять
Беду, - ни есть, ни спать не буду.
Хоть сознаю: вам тяжело,
Еще у двери дома стоя,
Встревожить вновь пережитое
И все, что на сердце легло,
Заставить всколыхнуться сразу,
Но разделить, как верный друг,
И вашу боль и ваш недуг
Хочу...
Мануэль
Что ж, приступлю к рассказу.
Помните ли вы, Луис,
Если под золой разлуки
Пламя дружбы не зачахло,
О счастливых днях, когда
Вы, Кастилию покинув,
Поселились в Лисабоне
И мой скромный дом почтен был
Вашим, друг мой, пребываньем?..
Впрочем, не об этом речь,
Самого себя сегодня
Темой изберу. Ведь вам
Памятно, что я в ту пору,
Вас пленив своим участьем,
Сам был пленником любви.
Силу чувства силой слова
Нет нужды изображать мне
Ведь сказав: "Я португалец!",
Этим выскажу я все!
О души моей владыка,
Донья Хуана де Менесес!
Красоты ее сиянье
Помрачало свет небесный
И в груди моей дыханье
Заставляло замереть.
Ведь, признав ее богиней,
Купидон, любви кудесник,
Жертвенник воздвиг во храме
И курил ей фимиам.
В неге и любви два года
Пролетели незаметно,
Были сном они счастливым.
Хоть считалась Хуана всеми
Божеством, - из всех мучений
Ревности я знал лишь те, что
Будят мнительность и страхи,
Но они лишь раздувают
Наш костер, не понуждая
Растоптать его с презреньем.
Упоенный чувством этим,
Думал я, слепой счастливец,
Что без ревности любовь
Это тело без души.
Горе тем, кто горечь яда
Счел целительным бальзамом,
Тем, кто смел в застывшем пепле
Пробудить дремавший пламень,
Тем, кто приручить любовью
Вознамерился ехидну,
Тем, кто для пустой забавы
В даль пускается морскую,
Горе и тому, кто глупо
Ревность ставит ни во что,
Ибо он отраву эту
В роковой свой час пригубит,
Ибо он, змею лелея,
В кольцах вертких задохнется,
Ибо хвалит он тот камень,
Что его надгробьем станет.
Тот, кто с ревностью знакомство
Свел, тот знает, что такое
Ужас бури, пламя ада,
Зелья вкус, укус ехидны.
Я познал все это разом
Из-за одного красавца,
Чтимого за ум и знатность.
Вежливость и обхожденье.
Чести мстить его не буду:
Ведь за все мои мученья
Кровью заплатил соперник,
А где сталь заговорила
Пусть безмолвствует язык.
Я таков: держись подальше
От меня, коль насладиться
Безопасностью желаешь.
Ну, а этот кавальеро
(Тщетно он сперва пытался
Сотнями путей проникнуть
В сердце Хуаны) путь надежный
Отыскал к ее отцу.
Признаюсь, что кавальеро
Был богат. Сказав два слова,
Высказал я ими все:
Столковались вмиг друг с другом
Скопидомство и богатство,
И назначен был день свадьбы...
Свадьбы? Нет, о небо! Смерти!
Ибо свадебный кортеж
Шествием стал погребальным,
И не ложе страсти ждало
Жениха, а склеп могильный.
Вот беспечною толпою
Дом наполнился невесты,
А таинственная гостья
Ночь - на празднество уже
Плащ накинула свой черный.
Жгучей ревностью палимый,
В дом войдя, я скоро встретил
Жениха, и тут кинжал мой
И язык одновременно
С ним пустились в объясненье.
Краток был язык: "Не вправе
Ты владеть моею Хуаной",
А кинжал, сверкнувший дважды,
Досказал все остальное.
Если молнией разящей
Сталь клинка была, то громом
Приглушенным прокатился
Крик предсмертный кавальеро.
И средь волн возникшей бури
Не за жизнь свою бороться
Собирался я, а жаждал,
Убивая, умереть.
Но, схватив в свои объятья
Донью Хуану (выручает
Средь сумятицы решимость),
На коня вскочил я с нею...
На коня? Верней, на спину
Вихря, взнузданного мною...
Впрочем, незачем стараться
Дикий бег его словами
Описать... Одно замечу.
Так летел мой конь, что даже
Обгонял он устремленья
Беглецов нетерпеливых.
Португалии граница
Позади легла, и словно
Сладкий воздух избавленья
Мы в Кастилии вдохнули.
В Сальватьерру поспешили
Мы в надежде встретить друга.
Если прав я, Луис Перес,
То к ногам склоняюсь вашим
Со слезами умиленья.
(Опускается на колени.)
Мы - друзья! Подобной дружбе
Суждено остаться в бронзе
На века запечатленной.
Но не друг защиты вашей
Молит, стоя на коленях,
А беглец - ему в несчастье
Помогать по долгу чести
Должен каждый кавальеро.
Если ж чужд вам голос долга
Вспомните о знатной даме.
Там, на берегу потока,
В роще я ее оставил,
Ибо я считал зазорным,
Чтоб моя невеста Хуана
Слушала, как о приюте
Я прошу. Случайно встретив
Вашего слугу, узнал я,
Что в уединенье полном
Здесь, в именье, вы живете,
И сюда тотчас примчался,
Успокоенный, счастливый,
Благодарный, и довольный,