Читаем Кладбищенские песни (СИ) полностью

– Иван-дурак.

– А я здесь давно хозяйкою.

Аль не признал, любимый мой?

– Ты?

– А кому другому быть…

4

Здравствуй, Ваня, рада встрече,

сколь плутал твой путь далече!

Завела тебя сюда,

чай, удача, не беда.

А узнал, так не стесняйся,

разувайся, раздевайся.

Ну, обнимемся, мил друг,

я готова для услуг.

Расскажу, где меч булатный,

где в Россию путь обратный,

мертвых как расколдовать,

с волком бурым совладать.

Как с Кощеем-братцем сладить,

как тоску-тугу спровадить,

девку как приворожить,

милолику погубить.

Научу, как обратиться

птицей соколом, пуститься

лётом, ветром над землей,

Ужом ползть как под травой.

Ешь, пей, мой ходок усталый!

Я с тобою стопкой малой

водочку за здравье пью –

пей за красоту мою.

Ночка темная настала,

на двоих тоска напала –

полюбиться бы часок,

пока темен, глух восток.

5

Он

Вот и я, кровь темна – жижа холодная,

будто не человек. Кто? Сам не знаю кто –

тварь живая пока, принятый с почестью

всякою здешнею нечистью.

Она

Слова, клятвы твои скопом сбываются.

Помнишь, счастье свое чаял во мне найти?

Да и вечной любви не испугался ты.

Вот она – здесь, сейчас, со мной.

Он

Заклинаю тебя чувством оставшимся:

ворожить перестань – слишком сбываются

заклинанья твои, звезды, сведенные

с неба, слепят в упор меня.

Она

Я тебя, ты меня – что нам считаться-то,

темной, блудной чете, счастьем отмеченной?

Ты – мужчина мой, я – вот, твоя женщина.

Ведь пришел ради этого.

Он

И на что я тебе? Сказочка: битого

на загривке везет бивший, калечивший.

Отпусти, нет с меня толку, любви к тебе,

бесталанный я, конченый.

Не восставить меня к жизни – на кладбище

отправляйся, с могил требуй покойников,

оживи, если есть к делу опасному

редкий дар и охота есть.

Она

Все мы полуживем. Ты, что ль, один такой,

кто на каждом шагу, хром, спотыкается?

Вот так и мы с тобой вместе повалимся,

чтоб тепло, чтоб уютно нам.

6

Так и зажили с тобой счастливо и на славу,

отгородились тыном и лесом по всей округе,

стали страхом чащобным – обходят нас, не по нраву

другим любым то, что мы шли-нашли друг в друге.

Ты хоть ясно кто – но и я духом нерусским тут

весь насквозь пропах. – "Что, погубила молодца? –

смеется. – Ты что же, такой погубленный,

пьешь-ешь в три горла и всю ночь что со мною делаешь?"

VII. ЭКЛОГА ЗИМНЯЯ

1

Белым-бело на свете,

в сребристом серебре

пространство, не заметить

прибытков в декабре

невзрачных, осторожных,

пройдя солнцеворот,

времен – гляди – не ложных

нечаемый приплод.

Единственно возможный

идет событий ход.

И как ему поддаться,

поверить, что ему

не надо и стараться,

чтоб эту кутерьму

снегов, метелей белых

сжить со свету, никто

не помогает делу

подспудной теплотой?

Претерпевает тело

небытия простой

урок.

2

Осенняя неурядица заметена снегами,

решения лучше не было,

хоть так, на немного времени,

поуспокоить, выспаться,

укрыть, чтоб никто не видел и

мало кто помнил дикую бывшую здесь разруху.

Заметено снегами – значит, почти что кончено,

насколько-то разрешилось,

новым видом безумья стало,

тихим, спокойным, – можно так

жить. И не надо таянья,

не надо никакой весны-красны.

3

Вымерзни, боль моя,

до конца, до донца –

так, чтоб при свете солнца

растаяло в прах, в плеск,

разметалось в легкий блеск

весенний.

Где тут города городили,

ледяные дворцы? –

А вот там, где сейчас лужицы,

там и были.

Всё зима в себя вобрала,

ничего не отдала,

выел мороз язвины до конца,

свел с чего неприличного и с лица –

нов, чист выхожу из малой смерти в большую жизнь.

4

Опизденев от этой сутолоки на пороге

нового года, сам кое-как поддавшись, –

нет бы лежать, сопеть, словно зверь в берлоге, –

я хожу зачарованный, растерявшись.

Предполагаю, и я бы мог по-людски, с бутылкой,

встречать смену дат, но за границей года

так же мне невозможно свое представить

существование, как в местах адского, райского обихода.

Я честнее прочих живу с убытком

времени дня:

светает поздно, а темнеет так, сука, рано,

что не успеваю выспаться на свету, и, что есть в кармане,

едва-едва хватит купить лампочку, чтобы закончить пытку.

Я готов.

Как быть может готова жертва –

я готов.

С оттенком легкого превосходства

смотрю на всяких живых, здоровых:

что им всем до свежего моего сиротства,

что им всем до дел моих, как ни крути – хуёвых.

Я готов.

Но чувствую – отпустило.

С неприличною радостью

иду покупаю елку.

5

А я, тогда писавший эти строки,

не думал, что получится, что мне

не сдвинут мало – вовсе снимут сроки –

ходи, гуляй, скучай, трезвей, пьяней.

6

В постылом белом свете,

печальная моя,

мы это утро встретим,

как утро бытия.

Все ново в новом годе,

с больною головой,

но радостные ходим

по нови снеговой.

Все то, что получилось

из смерти в декабре,

с плеч в снег, в лед, в мрак свалилось –

не дОлжно умереть,

не можно…

VIII. СИВКА-БУРКА

1

А как пришло отцу

время помирать,

то собрал отец

нас всех трех братьёв,

к одру смертному –

говорить, шептать,

звать к себе на гроб,

на могилу звать:

"Как помру, сынки,

так три ночи мне

одному лежать –

скука смертная.

Приходите вы

посидеть со мной,

почитать молитв,

рассказать вестей,

помянуть меня

стопкой, рюмочкой,

песнь пропеть спьяна

тихо, жалостно".

Мы – чего, сказались

ночами быть.

А как помер он,

так и жуть берёт,

продирает до

кости белой, нет

нам, живым, пути

по мертвЫм словам,

по навьИм путям,

с кровью теплою.

2

А мне, дураку, что на печи сидеть,