Читаем История ювелирного искусства. Стили и техники золотых дел мастеров. XI–XIX вв. полностью

Ювелирное дело – одно из старейших декоративных искусств. Это ответ на глубокую любовь человека к прекрасным от природы материалам, на глубинную страсть к украшению своего тела и в то же время на суеверную потребность подкреплять человеческие силы вещами, которые дикарю кажутся более долговечными и более таинственными, чем сам человек. Мы и сейчас знаем, как красиво самородное золото, хотя и позабыли, как волшебно искрится оно средь песков Пактола, а названия мест, где родятся самоцветы и металлы, по-прежнему кажутся нам романтичными – Самарканд и Голконда[2], долина Окса[3], Бразилия, Перу, хотя драгоценности могли приехать к нам из Кимберли[4] через Хаттон-Гарден[5]. Мы и сейчас понимаем, что, хотя существуют рассветные облака и грудка лебедя, которые мы можем сравнить с жемчужиной, нет ничего, с чем можно было бы сравнить саму жемчужину. Стихотворцы уже не усыпают свои строки названиями самоцветов, как делали средневековые поэты; но и сейчас такие определения, как «персидский изумруд» или «сибирский аметист», звучат поэтично, ибо они наделяют романтикой дальних краев то, что уже обладает красотой само по себе. Нам по-прежнему кажется, что драгоценность, которую носили давно и часто, как бы пропитывается личностью своего владельца, хотя ее форму и узор уже диктуют не племенная традиция, светский этикет или религиозный пыл, а только сплетение моды, случайности и вкуса. На самом деле драгоценности, хотя они могут показаться чуждыми веку аскетичного практицизма, и по сей день играют живую роль в нашей цивилизации, понять которую можно лишь разобравшись в их истории.

Чтобы проследить всю эту историю в ее полноте, понадобилось бы множество томов; чтобы проанализировать развитие техники ювелирного дела, подъем и крах веры в их волшебную силу – еще больше. Эта книга рассматривает отрезок времени, ограниченный концом XI и серединой XIX века, а на карте – самыми цивилизованными странами Европы. История начинается с того момента, когда цикл европейской экономической жизни еще раз позволил художественному творчеству вырваться из пут племенных традиций, а заканчивается в 1870 году. Эта вторая граница столь точна из-за трех событий: в 1868 году впервые на парижский рынок вышли южноафриканские алмазы, которые в силу своего количества неизбежно должны были привести к началу массового производства ювелирных изделий; в 1869 году было механизировано изготовление ювелирной оправы, что привело к серийному производству изделий из оправленных камней; а в 1870 году падение Второй империи[6] положило конец придворному покровительству, благодаря которому Париж оставался главным центром декоративного искусства на протяжении долгой эры европейской истории.

Здесь мы будем рассматривать ювелирное искусство именно декоративное и искусство, ограничивающееся украшениями, которые созданы для ношения человеком. Мы не будем уделять внимание магическим драгоценностям и полностью опускаем изделия из золота, имеющие иное назначение, нежели личное украшение. Мы не станем говорить о драгоценных средневековых ковчегах или табакерках XVIII века. Более того, мы исключим ювелирные изделия, предназначенные для священнослужителей (кроме тех, которые имеют светское происхождение), знаки отличия рыцарских орденов и перстни: все они заслуживают отдельного рассмотрения.

Даже если мы ограничиваемся вышеописанными рамками, нам требуется еще более упростить предмет. Ювелирные изделия можно разделить на две крупные категории: художественные и традиционные. Различие уходит корнями в далекую историю: существует очевидный и принципиальный контраст между драгоценностями минойского Крита, созданными на основе натуралистической имитации листьев, цветов, раковин, насекомых, и украшениями, бытовавшими среди племен периода великих переселений, сложными и загадочными по рисунку, так меняющимися от племени к племени, что на погребениях по ним можно судить о миграции народов. Эта разность, по-видимому, коренится в различии общественного устройства: такое оседлое и автономное государство, как островная монархия, не чувствует необходимости выказывать идентичность своего народа, поскольку оно может найти исчерпывающее выражение в характерной для него цивилизации; но племя, вынужденное в силу экономических или военных условий странствовать, испытывает потребность даже украшения делать знаками своей общности. Традиционные формы и орнаменты, в основе которых лежит художественное творчество более счастливых дней, осияны священными узами и обрели дополнительную святость как символы общего происхождения и интересов племени. Кроме того, и кочевые условия не способствуют творчеству и изобретательству; и племенное искусство, в отличие от национального, почти всегда является традиционным.