Читаем «Если», 2004 № 01 полностью

И для меня тоже, решил Кристофер.

— Я прилетел, чтобы увидеть Сущность, — сказал он наконец, вставая. — Ты проводишь меня?

— Вы чувствуете себя лучше?

— Достаточно хорошо.

— Тогда нам сюда. — Взмахнув хвостом, гид указал согнутым пальцем в сторону выхода. Кристофер торопливо взглянул в последний раз на кувшинки, и они вышли.

Покинув «человеческий» музей, где контролировалась влажность воздуха, Кристофер почувствовал, что оживает. Они перешли в коридор с окнами и полом, украшенным резным орнаментом и предназначенным для общения с чувствительными подошвами цебсиан — пол напоминал полосу препятствий из выступов и ямок. Кристофер заковылял по коридору, стараясь не упасть, и у него сразу заныли лодыжки. Это лишь очередное препятствие, решил он для себя. Он провел на пенсии уже двадцать четыре года, когда ему предложили эту работу. Еще минуту назад он был готов поклясться, что помнит свое ремесло.

Наконечник трости неожиданно соскользнул с выпуклости на полу, и Кристофер пошатнулся. Он тут же уперся тростью в нечто похожее на дырку от сучка, но та оказалась подвижной и начала вращаться под весом его тела. Вит подхватил гостя ногой за локоть, обмотал хвостом торчащую из пола загогулину и помог Кристоферу устоять на ногах. Хватка у него была слабой, и Кристофер догадался, что у цебсианина не достало бы сил удержать его полный вес.

Тем не менее совместными усилиями они с этой задачей справились. Вит переставил трость на более твердый участок пола. Кристофер, нахмурившись, пробормотал слова благодарности. После этого случая инопланетянин стал держаться поближе к своему подопечному.

Когда они прошли по мосту, Эмма предложила ему смотреть направо, в сторону океана. Кристофер же взглянул налево — и увидел массивный колоколообразный холм, возвышающийся на берегу.

— Это один из наших похоронных холмов, — пояснил Вит. — Отвернитесь.

— А я-то думал, что ты из местной богемы, Вит. И твои чувства трудно оскорбить.

— Выражение гида стало игривым. Он чувствителен к этому разговору, — сообщила Эмма. — Однако выбранная тема чрезвычайно неуместна.

— Вы хотите узнать про холм больше?

— Почему бы и нет? Я отмахал пять тысяч световых лет вовсе не ради инопланетных пейзажей или местной кухни.

— Тут почти нечего рассказывать. Когда мы чувствуем, что наш дух готов вырваться из физической плоскости…

— Наверное, это означает: «когда мы умираем»?

Голова Вита сжалась, кожа на мгновение покрылась морщинами.

— Да… И когда мы умираем, то идем к холму и взбираемся как можно выше — пока хватает сил. Это последний шанс оценить, чего стоила наша жизнь.

— А если кто-то лишком слаб, чтобы добраться до холма?

— Тогда кто-нибудь относит тебя к подножию. А если ты уважаемый член общества, то тебя могут даже отнести наверх.

— Но не всегда?

— С места смерти нельзя вернуться. Никому.

— Значит, если ты отнесешь своего сварливого дядюшку на холм…

Громкое бурление внутренних жидкостей Вита настолько перепугало Кристофера, что он смолк.

— Звуки эквивалентны хихиканью, — сообщила Эмма.

— Отнесешь его наверх, дождешься, пока он умрет… и останешься рядом?

— Да. — Вит сделал паузу. Эмма сообщила, что он опасается подслушивания. — Это — высшая честь.

— Пожалуй, в этом столько же смысла, сколько в любой иной системе ценностей.

Легкие шаги позади заставили их одновременно взглянуть друг на друга, но они продолжали идти по кочковатой дорожке, изображая благонравную парочку. Кристофер подмигнул с видом опытного заговорщика, а Вит склонил в его сторону три глазных стебелька, что, судя по словам Эммы, означало почти то же самое. Понизив голос, Кристофер продолжил:

— Послушай, а если ты настолько болен, что тебя нельзя переносить?

— Это не имеет значения.

— Даже если подобная попытка станет причиной смерти?

— Даже тогда.

— Но почему?

— Мы народ солнца, Кристофер. И умирать в доме, а не на воле — низко и нечестно.

Они сошли с дорожки и оказались в затененной галерее.

— А вдруг у меня прямо здесь случится приступ?

— Разве вы один из нас, народа солнца?

— Вот и хорошо. Терпеть не могу…

— Да?

— Делать что-либо нечестное, — быстро договорил он. Его глаза приспособились к полумраку, он увидел, что находится в новом трехмерном кошмаре — проходе, состоящем из выступов, бугров и рытвин. Наружную стену покрывали маленькие отверстия, мягкие и проницаемые, предназначенные для хвостов цебсиан. Потолок нависал низко, а насыщенный какой-то пыльцой воздух имел сладковато-тошнотворный запах. Расщелины и укромные уголки заросли темным мохнатым мхом, напоминающим шкуру буйвола. В углах примостились две-три камеры, но в целом охрана практически отсутствовала. В конце концов, цебсиане — цивилизованная раса. Со стороны своих соплеменников им было нечего опасаться. А если бы людям-террористам и удалось проникнуть сквозь систему безопасности, то охране — совсем как Кристоферу — было приказано уничтожить Моне.

Вит все еще смаковал свой бунт против правил приличия: