Читаем Движение к цели полностью

Зина приносит угощение. «Посольскую», икорочку, колбаску, ветчину. Старшие товарищи начинают отмечать ловкое заарканивание цепного пса Баранова и открывающиеся горизонты в связи с его новым зависимым и подчинённым положением.

— А всё-таки, — говорит Игорёша, замахнув чарку горькой и стуча указательным пальцем по столу, — это было излишне рискованно. Опасно было доверяться мальчишке в вопросах безопасности.

— Этот мальчишка, — оппонирует ему товарищ Ефим, — имеет крепкий революционный дух. Он всех нас перерастёт, вот посмотрите. Это вам говорю я, партиец со стажем.

— Всеобщая вера в революцию есть уже начало революции, товарищи, — говорю я, проглатывая «р» на манер вождя. — Жалко, я не пьющий, а то я бы с вами подискутировал. Но, поскольку трезвый нетрезвому не товарищ, я с вами прощаюсь. Было приятно познакомиться и снова увидеться. Мы настоящая сплочённая ячейка подполья, желающая истинного блага советскому народу. Всего вам доброго и до свидания. Тётя Люба, в понедельник не приду, ладно?

— Да, Егорушка, отдохни, конечно. Спасибо тебе, голубчик.

— Далеко пойдёшь, — трясёт мою руку товарищ Ефим. — Грамотно излагаешь. Ещё встретимся, Егор.

Игорёша пожимает мою руку молча и глядя в сторону. Ну и хрен с ним.

Я еду в общагу к Татьяне, но её не оказывается. Надо сказать, чтобы записала мне график дежурств. А то так вот не набегаешься. Обидно, конечно. Я-то уж размечтался. Колбасы ей купил. Не палёной, настоящей, с мясокомбината. Шит!

Я выхожу из общаги и бреду, куда глаза глядят. Выхожу на Островского и шагаю мимо Горсада, роддома и третьей городской. На улице светит солнце, лёгкий морозец пощипывает щёки. Прохожие спешат по своим делам, улыбаются, радуются солнечным лучам. Они, эти лучи, попадая на меня вызывают маленькие впрыски серотонина и я немного успокаиваюсь, вдыхаю холодный кислород и щурюсь на солнце.

Ноги несут меня на площадь Пушкина и доставляют к конечному пункту маршрута, дому Большака. Я поднимаюсь и звоню в дверь. Она открывается и Платоныч молча отступает пропуская меня вовнутрь.

— Простите, я без звонка, — говорю я.

— Я надеялся, что ты придёшь, — отвечает он. — Проходи.

— Это вам, — протягиваю я ему свёрток. — Не ваша, с мясокомбината. Говорят.

— Наша лучше, — усмехается он.

— С копытами-то? — поднимаю я бровь.

— Всё по ГОСТу, даже лучше, чем по ГОСТу. Ты не представляешь, что туда на мясокомбинате пихают. Мой товарищ там директором работает.

— А в «Макдональдсе» вонючий серый фарш обрабатывают аммиаком, чтобы он стал красивым и розовым, — говорю я.

— Вот капиталисты проклятые, травят народ. Есть хочешь?

— А что у вас? Можно вообще-то закусить, я без завтрака. Устрицы небось?

Он улыбается и качает головой.

— Пошли на кухню. Пельмени. Домашние. Будешь? Сейчас отварим. Выпить хочешь?

— Не пью я. Раньше выпил бы. Стакана два. Но теперь смотрю на это крайне негативно. Новая жизнь диктует новые правила.

Он усмехается.

Мы идём на кухню. Платоныч ставит на плиту кастрюлю с водой и вытаскивает из морозилки пельмени. А ещё достаёт из холодильника солёные огурцы кусочек сала и начатую бутылку водки. Он отрезает несколько кусочков чёрного хлеба и тоненьких, просвечивающих ломтиков сала. Делает маленькие бутербродики.

— Пока пельмени варятся, — говорит он и наливает себе рюмку.

Выпивает и заедает хлебом с салом.

— Бери, не стесняйся.

Я беру. Какое уж тут стеснение. Отличное сало, как я люблю… Вода закипает и Большак забрасывает пельмени и наливает ещё рюмку.

— Юрий Платонович, — говорю я. — Не пойму я, как вы-то среди этих рож оказались? Вам не противно с этими Игорёшами да товарищами Ефимами дела вести? Они же, честно говоря, довольно мерзкие твари. Если бы вы с Любой не были в их схеме, они бы поехали сегодня в холодные мрачные чертоги. Я ведь до вчерашнего вечера так и хотел поступить.

— И почему не поступил? — спрашивает он.

— Да потому что вы оказались Деточкиным, а я не оказался Ефремовым. Вы догадались, кстати, что это я на производство проник? В Атаманке.

— Догадался.

— И ничего не сказали? Почему? Хотели, чтоб я вас сдал? У самого сил остановиться нет, ждали, что я за вас всё решу?

— Может и так, — пожимает он плечами. — А может и не так. Расскажу когда-нибудь.

— Всемирный человек загадка, — усмехаюсь я. — Ну, и чего мне делать прикажете? Воровать вместе с вами? Увольняюсь я. Буду на ставках зарабатывать. Хотя это тоже не так просто. Наши-то выигрывают постоянно. Пока, по крайней мере.

— А что, потом перестанут?

— Потом перестанут.

— Почему?

— Потому что п*дец наступит. Благодаря таким как вы тоже, между прочим. И не в последнюю очередь.

— Рассказывай, — кивает он.

— Уверовали что ли? Или хотите посмотреть, насколько моя шиза далеко простирается?

— Неважно. Ты расскажи, а я послушаю.

— Давайте, сначала вы расскажете, как до жизни такой дошли.

— Да чего здесь рассказывать? Итак понятно. Есть возможность, есть единомышленники, есть полипы типа Ефима, гадкие, но необходимые. Вот и всё.

— Значит имеется цель? Для чего деньги-то? Их потратить, по большому счёту не на что. На дом в Крыму? Есть он у вас?

— Есть, — кивает он.