Читаем Актриса и жмот полностью

Особенно сегодня, в сочельник, в эту волшебную ночь. Да, в замке холодно и сыро, сквозняки развивают скорость атлантических пассатов над Фарерскими островами, и половицы скрепят как артритные коленки Санта-Клауса. Но зато здесь очаровательно безлюдно, обольстительно спокойно и симпатично бесхлопотно. Никого живого, ничего подвижного и шумного.

Тук-тук.

Немного разбавил эту идиллическую картинку негромкий звук.

Мальгауден замер. Похоже на стук во входную дверь, поэтому лучше посидеть какое-то время не шевелясь, и сделать вид, что никого нет дома. Хотя, может ему послышалось?

Бах! Бах!

«Нет, не послышалось», — скривился Генрих.

Сегодня особенно не хотелось выходить на улицу, потому как именно в сочельник, природе за каким-то чёртом занадобилось накрыть всё что надо и не надо толстым слоем этих самых «белых мух».

«Лучше бы она накрыла ими миссис Вурдсон». — Мужчина поставил бокал с ирландским виски на каменный «фартук» камина и направился в коридор.

Наверное, было бы замечательно, если бы у него жила собака. Она бы могла сейчас залаять и вместе с хозяином встречать гостей.

Но у Мальгаудена не имелось собаки. Животных он вообще, мягко говоря, не жаловал и даже кота приобрёл механического металлического и в нерабочем состоянии на знаменитой Портобелло-роуд в Ноттинг Хилле и привёз сюда, в Паундс.

Генрих с усилием провернул скрипучие старинные замки и отворил не менее громогласную входную дверь.

И замер с вытянувшимся лицом.

На пороге стояла девушка. Невысокая, молодая и довольно щуплого телосложения. Красивая она или нет, мужчина оценить не мог — груди-то не видно, потому как одета незнакомка в пальто и палантин. Руки в варежках. И всё, абсолютно всё белого цвета. Ну, во всяком случае, светлого. Для Мальгаудена всё, что не оттеняло синим и не радовало глаз коричневым, являлось белым.

— Эм-м… доб-бр-рый веч-чер, — заикаясь и дрожа от холода, заговорила гостья и поправила варежкой свои очки в чёрной оправе. Она замолчала, давая возможность мужчине ответить на приветствие. — Я т-тут… — продолжила, не услышав ни звука. — У м-меня м-машина сл-ломал-лась, и её з-занесло снегом. — Она несильно топала ножками в белых сапожках и постукивала ими друг о друга.

— У меня нет лопаты, — наконец порадовал её звуком своего голоса хозяин замка.

— Эм-м… л-лопаты. Д-да-да, л-лопаты, но… я д-думала...

— Не уверен, что вы вообще на это способны, — тоном, которым можно резать хлеб, перебил её Генрих. — Вы отправились в такую ночь за город, на какой-нибудь, я уверен, педальной версии «Мини», вместо танка или бронетранспортёра. О каких мыслительных процессах здесь может идти речь вообще?

— Оу… — опять поправила очки и сдвинула брови девушка. — Да вы н-не очень-т-то в-вежливы.

— А должен? — вскинул свои Генрих.

— Но есл-ли вы м-меня не п-пустите н-на ноч-ч-члег, я зам-м-мёрзну в сугробе и ум-м-мру.

С лица Мальгаудена вмиг сошли все краски. Он посмотрел на неё так, будто она попросила у него руку, сердце и его ирландскую фамилию.

— Ноч… — мужчина поперхнулся. — Ночлег? — округлил свои красивые миндалевидные серые глаза. — Да вы в своём ли уме, милейшая? Простояли минуту у меня на пороге и уже собрались ночевать? А может вам ещё ай ди и код доступа к банковскому счёту?

— В-в-всего д-д-оброго, м-м-мистер, — гостья развернулась и направилась обратно прочь со двора по своим же следам в снегу.

Тут Генрих выглянул за порог и окинул взглядом местность. Темень, мрак, снег, и никакой машины рядом.

«Наверняка, застряла где-нибудь возле Дорни. Эх…». — Брать на себя ответственность за страдания незнакомки не хотелось.

— Да погодите вы, — догнал девушку в один прыжок и схватил за рукав. И только тут увидел, что у неё весь низ пальто в снегу. — Идёмте, — мрачнее тучи двинулся назад в дом.

Они зашли в коридор. Незнакомка скромно остановилась на пороге, даже не предпринимая попытки снять пальтишко и палантин, а только куталась в них ещё сильнее. Мальгауден глянул на её сапоги и подол с налипшим снегом. Под таким взглядом гостья молча развернулась, открыла дверь, ступила за порог, топнула там несколько раз, стряхнула хлопья с одежды и вошла опять.

— Комната для гостей там, — указал рукой на проход за лестницей Генрих. Ему не терпелось быстрее сбагрить постоялицу с глаз долой и опять расслабиться в одиночестве у камина.

— С-спасибо, — кивнула она и направилась, куда указали по-над стеночкой, с удивлением оглядывая мрачный холл и яркую красочную ёлку в углу.

Мужчина тоже посмотрел на «дерево», как он называл символ Нового года, поставленное здесь ценой неимоверных усилий и умерщвления пары тонн нервных клеток миссис Софии Мальгауден — его матери. Она таки выиграла этот бой у единственного и ненаглядного отпрыска, пообещав взамен хотя бы ближайшие полгода не стенать и не сокрушаться о его впустую растраченной холостяцкой молодости и неминуемой одинокой, безрадостной старости.

«Итак, на чём я там остановился? — расслабленно опустился в кресло у камина Генрих и поднял с пола свой недопитый виски. — Ах, да. Бассейн».

Бассейн.