Читаем Золотые росы полностью

Я виновато молчала. Ленька, шагая рядом, обиженно сопел. Я думала, что мы явимся первыми, но, к моему удивлению, ребята уже стояли возле доски, на которой были наклеены фотографии колхозников, а вверху крупными буквами написано: "Лучшие люди колхоза".

Я с восторгом смотрела на улыбчивое лицо тети Маши, на моего отца с прямым и ясным взглядом, на задумчивого Алексея Ивановича... И вдруг сердце у меня замерло. Внизу, справа, я увидела очень знакомое изображение: растрепанная девчонка, сидя на возу, держит в руках вожжи и смотрит на меня удивленными глазами. Я в недоумении перевела взгляд на надпись вверху, потом снова на девчонку. Конечно же это я! Я осторожно скосила глаза, чтобы узнать, видят ребята или нет.

- Здорово получилась! - послышался вдруг позади меня Зинкин голос.

- Прямо как живая! - подтвердил Федя.

- Только... причесаться бы... а то вон какая лохматая... - смущенно пробормотала я, стараясь скрыть распиравшую меня гордость.

- Выдумала! - возмутилась почему-то Зинка. - Может, еще скажешь, что бантик надо было прицепить?!

- А хотя бы и бантик! - назло ей сказала я.

Ленька захихикал, а Зинка удивленно вытаращила на меня глаза и вдруг, схватившись за живот и давясь от смеха, проговорила:

- Нет... вы только представьте себе эту... корову с бантом...

- Это... это кто же корова? - угрожающе спросила я.

- Не видишь, что ли? - сказала Зинка, кивнув в левый угол доски. Я взглянула туда и увидела на фотографии Зинку, снятую во весь рост на ферме, рядом с Бурушкой. Вид у обеих был гордый и важный.

- Как здорово на свою мать похожа! - воскликнула я.

- Я или Бурушка? - с серьезным видом осведомилась Зинка.

- Бурушка...

- Красавица! Скоро на выставку пойдет! - восторженно сказала Зинка.

- Только ты, Зинка, бантик ей все же прицепи, - лукаво прищурился Ленька.

Я сердито толкнула его в бок, снова уставилась на доску и только тут увидела, что не одни мы с Зинкой красуемся здесь. Внизу, посредине, приклеена фотография, на которой сняты все ребята в саду возле шалаша.

Я всмотрелась внимательней и увидела, что даже остренький Алин носик выглядывает из-за Фединого плеча. И над всеми нижними фотографиями, на которых сняты ребята, надпись красными чернилами: "Наши юные помощники".

- Ой, ребята, да ведь это же мы! - ни к селу ни к городу выпалила вдруг я.

Но никто даже не засмеялся.

- Пошли, что ли? А то солнце вон уже где, - стараясь спрятать радостную улыбку, сказала Зинка.

Мы двинулись к конюшне, где дед Сашка уже запрягал лошадей. Повернувшись к притихшему Лещихиному дому с закрытыми ставнями, Зинка озорно крикнула:

- Вот тебе и грачи колхозные!

- Ребята, стойте! - вспомнила вдруг я. - А ящик, который вчера сгружали? И вообще - секрет, про который говорила Вера Петровна... Ведь мы так ничего и не узнали.

- Надо спросить у деда Сашки, - подсказал Ленька.

Дед Сашка долго отнекивался, но мы не отставали, и он, почесав затылок и таинственно оглянувшись по сторонам, сообщил, что яблоки, которые возили в город, продали, а за деньги купили для нас книг, тетрадей и всякой всячины...

- И еще, - сказал дед Сашка, - Вера Петровна привезла такие красные косынки, которые ребята в городе на шее носят...

- Галстуки! Пионерские галстуки! - догадалась я.

- А зачем это? - спросил Павлик.

- В пионеры нас примут, - пояснила Зинка, которая зимой в городе видела пионеров.

- И будем мы не просто грачи, как дразнят нас кулаки, а... пионеры... - пыталась я растолковать ребятам. - А папа говорил, что пионеры - это как коммунисты, только пока еще маленькие...

Через несколько минут высокие решетчатые телеги одна за другой выезжали из деревни.

Я привстала на вздрагивающих досках и, взмахнув вожжами, крикнула ехавшей впереди Зинке:

- Эй, держись, а то обгоню!

Зинка, обернувшись ко мне, тоже что-то кричала, смеясь и размахивая рукой.

Вдоль узенькой улочки на вишняке, протянувшем ветви через заборы, висели ломкие соломины. Навстречу нам вставало солнце. Оно искрилось золотыми брызгами в капельках росы, на ветках, на ограде, на новых тесовых крышах.