Читаем Желание (ЛП) полностью

— Я знаю, — перебивает он, наконец, протягивая руку, чтобы коснуться её, и его пальцы хватают её за подбородок. Он никогда прежде не делал ничего подобного. Никогда не прикасался к ней, особенно к её лицу, и она чувствует искру, трепет осознания, который пронзает её до глубины души. Он осторожно наклоняет её голову назад, привлекая её внимание к себе. — Я тоже не могу.

Почувствовав его прикосновение, она без раздумий наклоняется вперёд, пытаясь приблизиться к нему. Что-то давит на её бёдра, и она вспоминает, что он стоит на противоположной стороне её стола, создавая барьер между их телами. Её сознание практически отключается, и она чувствует, как её сердце начинает учащённо биться, а тело становится более неуправляемым. Её внутренние мышцы сокращаются, сжимаясь вокруг пустоты, и она чувствует тепло, растекающееся по ней от макушки головы до кончиков пальцев ног.

Его пальцы нежно перемещаются от её подбородка к щеке, останавливаясь и обхватывая челюсть. Она наклоняется вперёд, наслаждаясь лёгким покалыванием, возникающим на её лице. Это напоминает ей о перьях, о том, как их ворсинки касались её кожи.

Малфой не отводит от неё взгляда, и она видит, как его серебристые глаза темнеют, меняются, как облака, когда надвигается летняя гроза, подавая ей ничтожный знак о приближающейся опасности. Гермиона хочет снова закрыть глаза, но она заворожена, его магнетизм притягивает её всё ближе и ближе с каждой пролетающей секундой.

Как мотылёк к пламени.

Как Икар к солнцу.

Она знает, что, если их губы соприкоснутся, она по-настоящему сгорит, и она не уверена, что её это волнует. Не в этот момент.

Если бы она мыслила рационально, возможно, приняла бы во внимание их рабочие отношения, мнение её друзей и его родителей. Но, проведя больше недели в неспособности утолить собственное желание, она отчаянно хочет почувствовать прикосновение другого. И его прикосновения — она уверена, что это именно то, в чём она нуждается. Её сны указывали ей на него, говоря ей, что он способен избавить её от тоски.

— Гермиона, — произносит он голосом, нежно ласкающим её имя, и она чувствует его дыхание на своей коже.

Она проводит языком по губам без всякой сознательной мысли, нарушив расстояние, образовавшееся между верхней и нижней губой, и его глаза из серых, как грозовая туча, превращаются в угольные. Когда она не отстраняется, он воспринимает это как приглашение, и его большой палец проводит по нижней губе, разделяя их ещё больше, и её дыхание сбивается.

— Я собираюсь поцеловать тебя. Скажи мне сейчас, если ты этого не хочешь.

Он напряжён, и понимает, что его контроль над собственным телом ослабевает. Возможно, постепенно, но когда он сдастся, она уверена, что пути назад не будет.

Она молчит, и он подходит ближе, сокращая расстояние между ними. От нескольких дюймов до сантиметров и миллиметров, а затем она подаётся вперёд и прижимается ртом к его губам. Их по-прежнему разделяет стол, и поза немного неудобна, но впервые за неделю её разум функционирует правильно.

Он говорит ей не останавливаться, продолжать целовать его, наложить запирающие заклинания на дверь их офиса.

Она так и делает.

Разум велит ей подняться, взобраться на свой стол и встать на колени, чтобы почувствовать, каково это — прижиматься грудью к нему.

Гермиона повинуется, каким-то образом удерживая их губы и языки соединёнными всё это время. И когда она оказывается рядом с ним, он обнимает её, пробегая руками по её позвоночнику, изгибу задницы и запутываясь в её волосах.

Пока она находится в его объятиях, её мозг твердит ей, что он — решение всех проблем, которые у неё есть — когда-либо были, — и вполне логично, что этот поцелуй будет подобен сейсмическому сдвигу.

Её пальцы сжимают его идеально отглаженную белую рубашку, сминая её и образуя складки, которые он ненавидит. Мысль об этом вызывает улыбку напротив его губ, и она чувствует, что он отвечает ей тем же.

Но потом он отстраняется, оставляя их обоих задыхающимися, хватающими ртом воздух и делящимися вдохами.

— Нам нужно притормозить, — успевает сказать он, но хватка Гермионы крепнет, и она пытается притянуть его обратно к себе.

Она изголодалась по прикосновениям, и он ей нужен.

— Грейнджер, пожалуйста, дай мне минутку, чтобы всё объяснить. Если я этого не сделаю — будет неправильно.

Его тон настолько серьёзен, что выводит её из состояния похотливого оцепенения, заставляя сосредоточиться именно на нём.

— Что случилось, Малфой?

Было бы странно называть по фамилии любого другого человека, с которым она целуется, но с ним это кажется правильным, как дразнящая игра только для них двоих.

— Я не… не знаю, как правильно это сказать, но я не обычный волшебник.

Она хмурит брови, углубляя морщины, проступающие на её коже, хотя ей едва исполнилось тридцать.

— Что ты имеешь в виду?

Он вздыхает и проводит пальцем между её бровей.

— Я… Если мы сделаем это, то не один раз, потому что я…

Когда он прерывается, она начинает беспокоиться. Это не похоже на Малфоя — вести себя так неуверенно, так шатко.

Затем он говорит нечто, что шокирует её до глубины души.