Читаем Записки капитана флота полностью

Видел он и другое – «беспримерное» воровство тех, кто был облечен хотя бы малейшей властью. С этим бичом государства Российского Василий Михайлович столкнулся еще во время учебы в Морском корпусе. Но тогда юный гардемарин разве что констатировал факт – «воруют», то теперь начал задумываться, почему так происходит. Нет, он никогда не был бунтарем, верно служил государю, но мысли в «Записной книжке» появлялись невеселые: «Голодные чиновники, служащие в тех краях, не только что хотят быть сыты, но и богаты. Когда мы видим часто дерзких смельчаков, которые… обогащаются в самих столицах, грабя казну и ближнего, то чего же можно ожидать от подобных сим людей в странах, отдаленных от высшего правительства на многие тысячи верст, где они управляют народами, не имеющими почти никакого понятия о законах и даже не знающими грамоты?» Были, конечно, и те, кто пытался быть честным, но таких обычно ждала незавидная судьба: «Справедливость заставляет сказать, что бывали там чиновники, которых одна честь побуждала служить, так сказать, на сем краю света, но весьма редко; и все такие были притеснены сверху за то, что нечем им было поделиться, а снизу оклеветаны и обруганы потому единственно, что ворам и грабителям не давали воли».

В конце апреля 1811 г. «Диана» снова вышла в море. Головнину было поручено описать и определить астрономическое положение Курильских и Шантарских островов и берега Татарского пролива. Василий Михайлович, произведенный уже в капитан-лейтенанты и награжденный несколькими орденами, намеревался начать опись от пролива Надежды, выйти южнее острова Хоккайдо и затем подняться вдоль восточного побережья Сахалина к Шантарским островам.

Закончив исследование островов Курильской гряды, жители которых считали себя русскими подданными, Головнин направил «Диану» дальше. Василий Михайлович, подходя к японским владениям, действовал с осторожностью, однако поскольку экспедиция носила мирный характер, контактов с японцами не избегал. Из-за сильного ветра и тумана «Диана» была вынуждена две недели лавировать у берегов островов Кунашир, Итуруп и Шикотан. На корабле заканчивались провиант и вода, и капитан решил идти к Кунаширу, где, по имевшимся сведениям, была удобная гавань. 4 июля «Диана» стала на якорь. Головнин, вместе с мичманом Федором Муром, штурманским помощником Андреем Хлебниковым и матросами Симоновым, Макаровым, Шкаевым и Васильевым отправился на берег…

О том, что произошло дальше, о японском плену, продолжавшемся более двух лет, Василий Михайлович рассказал в книге, которую предвосхищает эта статья. На вопрос «как это было?» Головнин ответил более чем подробно, мы же остановимся на том, почему же это произошло.

Начать придется издалека, с середины XVI в., когда к японским берегам пристали первые европейцы – сначала португальцы, а затем и испанцы. Поначалу все шло хорошо и к взаимной выгоде – активно развивалась торговля, за купцами вскоре появились и миссионеры, главным образом иезуиты. Местные феодалы не только разрешали им свободно проповедовать, но и сами активно принимали христианство и заставляли делать это своих вассалов.

К концу XVI столетия ситуация начала резко меняться. Бурное развитие торговли в портовых городах привело к появлению мощной прослойки буржуазии, что, в свою очередь, грозило подорвать устои феодального строя. Кроме того, иностранцы в междоусобных конфликтов часто занимали сторону врагов центральной власти.

Особенно рьяно взялись проводить в жизнь «сакоку» (буквально «страна на замке») – политику самоизоляции Японии от внешнего мира, сегуны из клана Токугава, который пришел к власти в 1603 г. В 1614 г. было запрещено исповедование любой иноземной религии, с 1636-го японцам без особого правительственного разрешения под страхом смертной казни не разрешалось покидать пределы страны и строить корабли для дальних плаваний. А в 1638 г. по указу бакуфу (центрального правительства) из Японии были высланы все иностранцы. Исключение было сделано для голландцев-кальвинистов, которых, не вдаваясь в тонкости религиозных течений, японцы не считали христианами, и китайских купцов, но и им было разрешено заходить только в один порт – Нагасаки – два раза в год.