Читаем Запах денег полностью

— Пошёл ты нах*й, легавый! — доносится в ответ.

Толян скидывает с тяжёлого массивного стола, удачно оказавшегося на веранде, алюминиевый чайник, эмалированную миску и кружки и двигает его к двери. Вместе с Саней они ставят его на попа и, прикрываясь, как щитом, вламываются в предбанник.

Полундра! Танки в городе!

— Э! Это чё такое! — раздаются крики. — Сука!

— Мусора поганые!

— Я твой рот е*ал!

— Сука!

Раздаётся звон разбитого стекла, но выстрелов нет. Вслед за стенобитным орудием в баню забегают оставшиеся бойцы. Вместе с Игорем их шестеро. Ну, и в конце заходим я, Цвет и Торшин.

В комнатёнке тесно и жарко. У разбитого окошка сидит амбал с окровавленной башкой. Получил от Чета, походу. Куда лез дурак, оконце маленькое, застрял бы, как Винни-Пух.

На лавке за столом сидит волосатый, как обезьяна Ашотик Большой. Глаза навылупку, пузо надутое, мокрый, перепуганный и злой. Сжимает в руке вилку. На столе раздрай. Консервы, холодный шашлык, водка, пиво, суджук, жареная картошка, квашеная капуста.

Выглядит Ашотик жалко. Он матерится, шлёпает губами, как рыба, да только в глазах страх и ужас. Слева от него весь синий от татуировок чувак почтенного возраста. Он сплёвывает на пол и смотрит, как загнанный волк. Чистый зверь.

А вот справа от Ашотика обнаруживается большой сюрприз. Это Амир. Он не дёргается и ведёт себя спокойно. Воин, твою дивизию. Знает, чем дело кончится, самурай, мля.

Чего тебе не хватало, Амир? Мне от этого открытия хреново становится. Обидно, бляха-муха. Нормальный же чел, и пригодился бы мне здесь и Цвету ой, как пригодился бы…

Я киваю Александру, чтобы выводил бойцов. Теперь они уже не нужны. Сажусь на лавку напротив Ашотика и молча оглядываю его и его спутников.

— А это чё за х*й моржовый? — киваю на синего. — Ты в законе, деда? Кто такой?

Тот разражается злобной тирадой, состоящей исключительно из фени и мата.

— А ты сам кто такой? — несмотря на страх ерепенится и не сдаётся Ашотик. — А я тебе сам скажу, кто ты такой! Ты покойник! Тебя нет, я тебя завтра…

Он поднимает толстые, густо поросшие волосами руки и, сжав левую в кулак, интенсивно хлопает по ней основанием ладони.

— Я тебя вы*бу! — хрипит он, повторяя раз за разом.

Жалко смотреть. Всё-таки, я всегда был ментом, но не палачом. Я ловил вот таких упырей, но никогда не казнил, не лишал жизни и сейчас не желаю этого. Поэтому смотрю на них с грустью.

— Да заткнись ты, — негромко говорю я Ашотику.

И он затыкается. Ещё бы, доходит, не может не доходить, к чему дело идёт.

— Дурак ты, Ашотик, — качаю я головой. — Ты думал, завалишь Абрама и всё, будешь жить-поживать, да добра наживать?

— Его приговорили! — отвечает он, тыча в меня пальцем. — Ему всяко конец был! Вот, у Игната спроси, Игнат всю Москву держит. Он и приговорил. У нас всё по закону! А ты кто такой, а? Ты чмо!

Красиво говорит, смачно.

— Ты что ли Игнат? — спрашиваю я у синего. — Больше ты ничего не держишь. Вообще ничего. Только душу свою и то недолго уже осталось.

— Э-э-э, ты дурак! — снова разъяряется Ашот. — Тебя похоронят завтра же! Ты, чушкан пробитый, ты кто такой, вообще, чтобы на Игната хлебало разевать? Ты…

— Слышь ты, штрибан, — не могу сдержаться я, чтобы не процитировать Свердловского классика, — ты фильтруй хрюканину. А ещё лучше, закуси своё поганое жало.

Ашотик вскакивает, но Игорёк, стоящий сзади, тут же усаживает его обратно, отвешивая крепкую затрещину. Я поворачиваюсь к Амиру.

Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза. Наконец, я вопросительно киваю, и он лишь качает головой и пожимает плечами. А потом отворачивается. Он точно знает, что сейчас будет.

— А ты кто такой вообще? — не может уняться Ашотик. — Ты как с ворами законными говоришь, чмо? Нас только воры могут судить, ты понял?

— Ошибаешься, — хмыкаю я. — Особое совещание может, ОСО, слыхал? Полевая тройка. Видишь, у нас тут представители воровского сообщества, МВД и трудящихся.

Я поочерёдно показываю рукой на Цвета, Торшина и на себя.

— И приговор, по сути, мы уже вынесли. Но ты можешь сказать что-нибудь, чтобы облегчить участь свою горемычную. Например, кто тебе велел убрать Абрама. Ещё меня очень интересует, через кого ты организовал покушение на меня и кто его выполнил. Давай. Если не расскажешь, тебе сделают очень и очень больно, так больно, что ты захочешь скорее умереть.

Ашотик пугается, бледнеет и снова начинает сыпать матом.

— Абрама он сам хотел устранить, — поясняет Амир. — Хотел наше казино к рукам прибрать. Он Плешивцева давно подбивал, уговорил уже, а тот у начальства своего добро выбил. Поэтому они тебя и взяли в тот раз. Выйти ты не должен был.

— Вместе с племянницей Ферика? — хмыкаю я. — И КГБ не побоялись?

— А ему всё равно. Он и Ферика хотел вальнуть, но это вон Игната идея. У того аппетит вообще неуёмный. Короче, все чего-то хотели. Менты хотели Абрама из дела выбить, потому что катраны это типа их дело. Ну и конторских умыть заодно. Ашотик хотел твоё казино себе забрать и столицей править, дебил.

— Э! Ты базар фильтруй! — разъяряется Ашотик.