Читаем Время собирать камни полностью

— Тогда пусть творит то, что хочет, по рукам ему мы бить не будем, поскольку признаюсь тебе честно, мне самому очень нравится эта обувь, — тихо сказал президент «Adidas», — минимализм и простота, вот что я вижу, когда эта шиповка окажется полностью готовой.

— Всё равно согласно контракта, его образцы обуви и одежды мы не имеем права продавать до Олимпиады в Мюнхене, — вздохнул Гетт, — если он станет там дважды олимпийским чемпионам, то интерес к его персоне и в том, в чём он одет, взлетит многократно, что нам на руку в любом случае.

— Хорошо, пусть его линейка идёт параллельно основной, не будем ничего менять в нашей стратегии, — произнёс по-прежнему задумчиво Адольф Дасслер, — посмотрим, что из этого всего выйдет. Но этот русский крайне занимательная личность, согласись?

— Да, а вы видели, как его опасается сопровождающий? — подметил глава отдела маркетинга, — обычно это происходит наоборот.

— Да, вокруг Ивана слишком много тайн и непонятного, но контракт заключен, поздно уже что-то менять.

С неметчины, спустя неделю, я возвращался абсолютно счастливым, бережно прижимая к себе пару шиповок и кроссовок, существующих в готовом, законченном виде в единственном экземпляре во всём мире. Форму и новые более улучшенные образцы обуви для нашей совместной линейки «Forever Faster», немцы обещали мне поставлять весь этот и следующий год до самой Олимпиады, чтобы я тестировал их и давал им сразу обратную связь. На что я с удовольствием согласился, поскольку в эту сделку входили также и простые спортивные кроссовки, которые я носил в быту. Так что договорённость о получении халявной хорошей обуви и одежды, на все случаи жизни в течение двух лет, было отличным завершением моей командировки. Если кто остался недоволен, так это мой сопровождающий, который кроме завода и цехов ничего больше не увидел, но это были уже его проблемы, поэтому сухо попрощавшись с ним в Дюссельдорфе, я пересел на самолёт регулярных рейсов и вылетел обратно в Москву.

Поздоровавшись с охраной внизу дома, я вызвал лифт, и поймал на себе их смущённые взгляды в отражении начиненной до блеска металлической поверхности. Повернувшись, я увидел, как они сделали вид, что смотрят вовсе не на меня. Это было крайне странно, поэтому моё благодушное настроение тут же пропало, я убрал спортивную сумку за спину, а в руку положил явару.

Лифт прибыл на мой этаж, и прежде чем выйти из него, я аккуратно осмотрелся. Никого не было видно, но выйдя на площадку я тут же увидел, как на лестнице, прижавшись боком к стене и сидя прямо на бетонных ступеньках, спит черноволосая, миниатюрная девушка лет восемнадцати. Лица её не было видно, но я зная, как мне «везёт» с девушками, стал аккуратнее ступать, чтобы пробраться мимо не потревожив её. Не дай бог ещё проснётся. Угу, так мне это и удалось. Когда я было обрадовался, что прошёл мимо, позади раздался голос.

— Извините пожалуйста, вас не Иван случайно зовут?

— Нет, Николай, — я не поворачиваясь, быстро пошёл к своей двери. Вот только я вставил ключ в замок, как тут же сзади послышался такой знакомый мне всхлип, и уже через пару секунд тонкие руки обхватили меня сзади.

— Иван! Прошу помогите дедушке! — услышал я её голос.

Я тяжело вздохнул, с силой разомкнул её руки, затем открыл дверь и вошёл внутрь, зовя её следом.

— Заходи, кто бы ты ни была.

Девушка быстро юркнула в прихожую и замерла там, размазывая слёзы по глазам. Стараясь не смотреть в её сторону, я поднял трубку внутренней связи и почти сразу мне ответила моя экономка.

— Доброе утро Галина Степановна, — поздоровался я с ней, — я тут опять с улицы кого-то подобрал. Покормите нас?

— Буду через минуту Иван! — тут же сказала она, и пока я разувался, чтобы пригласить девушку на кухню, вскоре появилась пожилая женщина, которая шёпотом мне поведала, что «эта» пришла вчера днём, узнала, что я должен приехать день ото дня и стала жить на лестнице. Кормила и давала умыться она ей в своей квартире, поскольку было очень жалко девочку. Та ничего не рассказывала, только плакала и ждала меня.

— Спасибо Галина Степановна, — поблагодарил я её, — вы всё правильно сделали, это просто моя карма такая, тащить всё приблудное в дом.

Она укоризненно на меня посмотрела, поскольку «это» сидело рядом и всё слышало. Накрыв нам на стол и разлив чай по чашкам, экономка удалилась к себе. Намазывая масло на хлеб и накладывая следом на него кругляши колбасы, я впервые рассмотрел девушку, явно еврейской национальности: чёрные вьющиеся волосы, карие выразительные глаза, тонкие черты лица и какая-то тонкая, невесомая красота, даже несмотря на зарёванное лицо и красный нос.

— Ешь, — пододвинул я ей два бутерброда, и принялся за свой, запивая всё ароматным напитком.

Девушка отрицательно покачала головой.

— А я и не спрашивал твоего желания, — улыбнулся я, и она, вздрогнув, откусила пару маленьких кусочков и запила их тоже чаем.

После этого жалобно посмотрела на меня.

— Ладно, рассказывай: кто ты, что ты, с чем пожаловала, — смирился я с тем, что меня сейчас будут вовлекать в очередное спасение несчастной.