Читаем Весенная пора полностью

Николай Мординов, опираясь на опыт мастеров слова русской классической и советской литературы и на традиции якутского народного творчества, умело и красочно изобразил жизнь и быт своего народа, его характер, особенности психического склада, его борьбу за свое освобождение.

Он умеет живописать природу Якутии, подмечать ее своеобразие.

«Где-то на склоне покрытого редколесьем высокого хребта — водораздела Нагыл-реки и Талбы-реки — под густыми кустами ерника и богульника робко журчит ручеек. Он кое-где обнаруживает себя меж кустов и кочек, но вскоре перестает прятаться и вот уже смело журчит в густой траве и блестит непрерывной узкой светлой полоской. Ручеек становится все более бурным и многоводным. Пройдешь верст десять — и он уже превращается в стремительный глубокий поток, который ревет, вырывает с корнями деревья, подмывает берега. Он с такой силой мчится издалека, будто тоже давно соскучился по своей прекрасной матушке Талбе. А мать-река любовно принимает резвою сына в свои спокойные объятия».

В этом взволнованном лирическом описании якутской природы чувствуется свой замечательный подтекст Не такова ли и сама судьба якутского народа? Народа, в прошлом обездоленного, но подхваченного затем стремительным революционным потоком и влившегося в единую семью братских народов Советского Союза.

Так в жизни небольшого северного народа наступила весенняя пора!

Первое издание романа появилось в Якутске в 1944 году. Впоследствии роман несколько раз перерабатывался автором для новых изданий и был переведен на русский, украинский, венгерский и чешский языки.

Конечно, и новая редакция все еще не свободна от недостатков. В романе иногда встречаются бледные, почти протокольные описания. Некоторые персонажи нуждаются в портретном и психологическом углублении.

И тем не менее в романе «Весенняя пора» ярко запечатлена история поколения, для которого сознательная активная жизнь началась вместе с Великим Октябрем.

Со страниц книги народ выступает не как страдающая пассивная масса» а как сила созидающая, как главная сила истории. В центре романа действует человек труда и борьбы, жаждущий счастья не только для одного себя, а для всех трудящихся.

Вот то главное и привлекательное, что делает роман Николая Мординова выдающимся произведением якутской литературы.

Мать лежит на сене, разостланном возле нар, прямо на полу, и тяжко стонет. Никитка тянется к матери, но его удерживает бабка Дарья, сухонькая, маленькая старушка.

— Бог тебе брата пошлет, молись, — приговаривает она.

Никитка не знает, о чем молить бога: то ли чтобы он поскорее послал ему брата, то ли чтобы вовсе не посылал? Он только и знает, что тянется к матери.

— Милый мой, не подходи ко мне, — едва слышно уговаривает мать. — Не пускай его, бабушка Дарья!

Вдруг возле нар прозвучало что-то странное, не похожее ни на плач, ни на песню.

Никитка вырывается из Дарьиных рук и мгновенно оказывается возле матери, — там, на сене, что-то проворно барахтается и заливается звонким, прерывистым криком. Никитка начинает топать ногами, неистово размахивать руками и реветь во весь голос.

Так впервые встречаются братья.

Никитка, его дед Дмитрий Лягляр, мать Федосья, маленький Алексей и их единственная корова Чернушка живут на отшибе, на краю наслега[1] в глухой местности Дулгалах. Бабка Дарья, оказывается, чужая и приходила только помогать Федосье по хозяйству на время родов.

Федосья кормила одной грудью, другая когда-то сильно болела, и теперь в ней не стало молока. Пока Никитка рос один — это еще куда ни шло. А вот теперь, как только наступит очередь Никитки, Алексей растопырит пальцы и громко плачет. В таких случаях Никитка сосет изо всех сил, чтобы успеть как следует насытиться.

Прильнув к матери, Алексей успокаивается и, прикрыв один глаз, другим как будто задумчиво смотрит на потолок. Мать, улыбаясь, говорит старшему:

— Он словно стрелять собирается, — видишь, прицеливается. Вот когда по воде станешь бродить на охоте, он, маленький, твои штаны будет по берегу за тобой носить.

Никитка, целуя брата, говорит:

— Ишь, охотиться захотел! Ну, соси, соси, милый.

Потом Федосья спустит старшего на пол и, заворачивая младшего в телячью кожу, скажет:

— Ох, сыночки мои, в гроб вы меня скоро вгоните! Молока-то у меня все меньше становится, скоро совсем исчезнет. Что же с вами тогда будет, родные? Видно, довольно тебе, Никита: тебе уже четыре года, а он маленький, — пропадет…

Слышно, как Чернушка в хотоне[2] то и дело переступает с ноги на ногу. Федосья из юрты следит за коровой, а Никитка, стоя у камелька, деловито греет голый живот.

Вдруг в хотоне что-то глухо падает. Испуганный Никитка с криком тычется в колени матери. Но Федосья, оттолкнув его, бежит к Чернушке.