Княжна Долгорукова владела помыслами Сергея весь обратный путь до его квартиры на Седьмой линии Васильевского острова. Проезжая «Золотой якорь», он почувствовал голод, и, подумав, что дома его ждет вчерашняя телятина и иных разносолов не предвидится – слуга Прохор был не мастак готовить, он остановил пролетку и зашел в трактир. Заметив сквозь приоткрытую дверь знакомую компанию студентов академии художеств, он предпочел избежать общения с подвыпившими гениями и поднялся на второй этаж. Не в пример завсегдатаям трактира, публика в ресторане вкушала блюда с важной значительностью, официанты с хлыщеватыми усиками и улыбкой вездесущей угодливости сновали с уставленными снедью подносами, бесшумно фланируя по вощеному паркету меж мерно гомонящих столов.
Не успев сделать и шагу, Чаров был окликнут князем Несвицким – любителем лошадей, парусного спорта и начинающих актрис. Матушка князя подыскала ему выгодную партию, и, в преддверии помолвки, Несвицкий предпочитал теперь манеж театру, а то и буднично коротал вечера в ресторации за бутылкой бургундского или «Вдовы Клико». Вот и сейчас, изобразив скучающий вид, он тянул шампанское, заедая его устрицами и бросая рассеянные взгляды на входящих в зал.
– Давненько мы не видались, cher ami7! – щелкнув пальцами официанту, с неподдельным энтузиазмом воскликнул Несвицкий. Появление Чарова ему было приятно, и он не скрывал своей радости.
– С того самого дня, как брал у тебя Запала, mon cher8.
– Славный жеребец, только горяч не в меру, – глаза князя мечтательно загорелись.
– Тогда его горячность пришлась как нельзя кстати. Я успел вовремя, – вспомнив о сумасшедшей скачке в Царское Село9, отвечал Сергей.
– Отведай устриц, страсть как хороши, – отправил в рот очередного моллюска князь.
«А не расспросить ли его сиятельство о Долгоруковых?» – следуя гастрономическому совету князя, подумал Чаров и отхлебнул шампанского, с почтительной предупредительностью разлитого официантом.
– С Васенькой Долгоруковым знаком отменно. Можно сказать на дружеской ноге. Не раз он, шельма, как на вист соберемся, меня на раздаче обходил. А вот с его старшим братцем Мишелем дружбу не вожу. Уж больно заносчиво ноне держится князь. Да и супруга его, княгиня Луиза, источает холодную неприступность, строга до неприличия стала. Только в толк не возьму с чего? – недоумевал Несвицкий.
– Женское настроение переменчиво, сродни нашей погоде, – глухо пробормотал Сергей, мотая на ус последние слова князя. От него не ускользнула лукавая искорка во взоре приятеля.
– Зато благоверная Васеньки, княгиня Софья, напротив, неизменно приветлива и ровна со мною, – продолжал Несвицкий, с видимым удовольствием поглощая устриц.
– Она из рода… – Чаров делано замялся и наморщил лоб.
– Шебеко, Серж. Ее старшая сестра Ольга замужем за графом Гендриковым, камергером, а вот младшая, мадемуазель Варвара – свободна, покамест, – многозначительно подмигнул ему Несвицкий. – Богатая невеста, a propos10, однако не в моем вкусе, – с некоторым сомнением процедил он и, отставив опустевший бокал, игриво взглянул на собеседника.
– В самом деле? – вскинулся Чаров.
– Могу тебя представить, буде пожелаешь.
– Премного обяжешь, – он подозвал официанта и приказал подать себе обед, попросив бульону с клецками, пирожков разных сортов, салат с эстрагоном и рубленым яйцом, рыбу соль под нормандским соусом, пунш глясе и маседуан на сладкое.
На следующий день слуга Прохор подал ему записку. Несвицкий звал Чарова на парусные гонки, устраиваемые в воскресенье городским яхт-клубом. «Будь к полудню на Крестовском, mon cher. Обозреешь очередной этап осенней регаты и мадемуазель Варвару. Васенька с супругой тоже приедут. Что до прочих Долгоруковых, наверняка не скажу, но коли Мишель соблаговолит принять наше приглашение, княжна Екатерина и княгиня Луиза точно прибудут. Моя „Мечта“ стоит в эллинге на ремонте, посему буду обыкновенным зрителем на веранде», – сообщал его сиятельство. «Как все устроилось, однако. Сведу нужное знакомство и к графу на дачу поспею».
Глава 2. На даче Шувалова
К часу открытия гонок гостевая трибуна, устроенная против клубной дачи11 на Елагином острове, заполнилась до отказа. Погода стояла на удивление солнечная, и свежий юго-восточный бриз призывно бил по скрученным парусам скопившихся возле буев и ждавших сигнала яхт. Нарядная публика, вооружившись биноклями и зрительными трубами, живо переговаривалась и горячо обсуждала участников гонки. Народ попроще толпился внизу, пестрой лентой растянувшись вдоль берега Средней Невки. Наконец прозвучал гонг, спортсмены развернули паруса, и, рассекая водную гладь, суда устремились к заливу.