Читаем Ты нас предал полностью

Конечно же, я встану снова на ноги и буду счастливой.

Без него.

Научусь жить без него. Дышать без него. Любить, может быть тоже, снова. И тоже без него.

Господи, как больно!

— Здравствуй, дорогая, — вышла ко мне навстречу мать Богдана.

Такая же красивая, подтянутая, как её сын. И такая же холодная, как селёдка…

Никогда её не любила. И это было взаимно.

Не поладили с самого начала.

Ираида Давлатовна отчего-то сразу решила, что я не пара её сыну — слишком простая. Это даже звучало для неё смешно — Богдан Кантемиров и Надя Соловьёва.

По мнению маман Богдаше была нужна ни больше, ни меньше — принцесса английская. Да уж, судя по тому, что сейчас творится в королевской семейке Ираида получила бы знатный подарочек судьбы!

На меня она сразу смотрела свысока.

Будто бы меня как бомжа какого с вокзала приволокли, отмыли, приодели и накрасили.

Да, я была не из богатой семьи, как Богдан, но всё же повода относится ко мне как к отбросу общества никакого не было. У меня были простые родители, но оба с высшим образованием, работали достойно. Да, не забогатели! Но жили мы зато хорошо, дружно! И я не виновата, что они ушли так рано, не могли меня защитить.

Ираида Давлатовна, конечно, науськивала сына, пыталась внушить, что я им не подхожу.

Однако вышло как вышло, и мы всё же пошли к алтарю с Богданом, и я стала частью его семьи.

Только в основном, на словах. Ираида так и не прониклась ко мне.

Чего нельзя сказать о его отце, Ильяс Дамирович всегда был настроен ко мне положительно и тепло, только жаль, его сейчас дома не оказалось, и встречала меня только свекровь.

— Здравствуйте, Ираида Довлатовна, — поздоровалась я с ней, снимая пальто и сапоги в роскошной парадной их дома.

Этот особняк, наверное, самый большой в посёлке для элиты. Семья Богдана, как и он сам, были очень влиятельными людьми. Шутки ли — держать такой большой бизнес целой сети отелей и ресторанов!

— Мне…кхм, — собрала я руки в замок. — Не вполне удобно об этом говорить, но я бы хотела просить не только об одной ночи в вашем доме. Можно я у вас поживу? Немного.

Я добавила последнее слово потому, что заметила как мелькнуло недовольство в глазах свекрови. Она не столько не любила гостей в доме, сколько просто не любила меня. Но сейчас мне деваться некуда и свою гордость придётся засунуть куда поглубже. Надеюсь, это не затянется надолго, и скоро свой жилищный и финансовый вопрос я смогу закрыть и уйти отсюда. Чтобы никогда больше не вспоминать никого из этой семьи, не вспоминать этот дом и всё, что связано с ним. Разве что свёкра Ильяса — как просто хорошего человека.

Не раз он выручал меня, пока муж сгорал на работе — помогал довезти продукты или полку прибить.

“Сгорал на работе” — хмыкнула я про себя.

Сегодня я воочию увидела КАК он сгорал.

Свекровь поджала губы, но пригласила войти.

А я наткнулась глазами на большое фото Богдана, висящее в холле.

Красивый. Счастливый…

Снова накрыли воспоминания. Я ведь искренне верила, что он так много работает!

Реально сгорает! Умоляла его снизить нагрузку!

Сгорать-то сгорал, но и удовлетворить свои физические потребности не забывал.

Пока я выбирала скатерти на обеденный стол, на который поставила бы ему ужин из пяти блюд, а он в это время, возможно, оприходовал очередную офисную подстилку.

Пока я выбирала шторы в гостиную, чтобы он там с комфортом отдыхал после тяжелого рабочего дня, в который опять же входили офисные подстилки.

Пока я выбирала простыни на нашу с ним постель, в которой он должен был спать как в уютном гнёздышке, но в которую тоже однажды привёл офисную подстилку, которая по иронии судьбы ещё и называлась моей подругой.

Всех бы казнила.

С особой жестокостью.

За мою боль.

За слёзы и унижение.

За пренебрежение в последней нашей семейной и некрасивой сцене.

За предательство, что оставило в душе и сердце зазубренную рану, которая не факт, что вообще однажды заживёт и перестанет кровоточить.

Такое вообще можно забыть? Простить? Принять?

Сомневаюсь.

Никак не укладывалось всё это в голове: муж и моя лучшая типа подруга…

Ему — вообще бы завязала узлом, будь моя воля.

У меня видимо наступил так называемый откат. Вместо боли — злость, ярость и ненависть.

Прежде всего к мужу, да и к подружайке тоже.

Анфиса… Где же твоя гордость и женская солидарность?

Неужели тебя не унижало спать с женатым?

А может, она была у него не одна, была не только я, но и другие коллеги, сотрудницы, просто случайные, которых он тасовал по мере, как они ему надоедали?

Как я не замечала, что он такой слишком полигамный, а попросту козёл?!

Куда смотрели мои глаза?

Я верила ему и не искала подвоха.

И вот как после этого я смогу кому-то доверять? Да и нужен ли мне кто-то?

Но сейчас не время думать, одёрнула сама себя и сосредоточилась на свекрови.

— Пойдём, чаю выпьем, — предложила она, и мы обе отправились на кухню.