Читаем Том 13 (XVI век, агиография) полностью

Мысль убо намъ есть еже от великихъ мало хваление принести равноаггельному житиемъ, иже от Бога хвалимому, и от аггелъ блажимому, и от человекъ славимому, во всехъ благихъ добродетелех совершенному въ чистомъ его и непорочномъ житии, преподобному святому Антонию. Но како азъ, оскверненый грехомъ и окалянъ, и всехъ страстныхъ плотьскихъ хотений исполненый, нося же в себе многосмущенную бурю, ниже слово имый довлети к мыслимым, могущее подобно таковому светилнику похвалу изрещи? Но якоже пестротами златыми, богодухновенных пророкъ и богонаученных апостолъ словесы, теми похвалю и ублажу и украшу сего, а не своимъ растленным умомъ, и недостаточнымъ словомъ. Мое убо слово, якоже рехъ, ничтоже. Но милостиви ми будите, Богомъ почтеннии, молюся, да не когда сугубъ прииму посмехъ, ненаучение вкупе и неразумение люто. Проститъ же ся убо еже ненаучения согрешение, аще точию не от лености происходитъ; не тщеслово убо, но смиреномудриемъ разума снизившеся, желаемаго приимемся. «Не бо можете веровати в мя»,[1] рече Христосъ истинна, славу от человекъ приемлюще, и «всякъ возносяй себе смирится, а смиряяй себе вознесется».[2] Сего святаго блаженнаго смирения востребуемъ и мы, да благодать просветителную приимемъ, да освятится мысль сердца нашего, и от сего начало сотворимъ, глаголемъ же слово.

Приидите, церковнии светила, всего християнскаго народа пастырие и учителие; градите, богоблаженнии отцы; притецыте, все иноческое святое о Христе собрание; пришельствуйте, священное сословие. Приидите, мужие купно и жены, стариа и юнии, юноши и девы, и людие иже в супружьстве, и иже от препростых, и иже от разумнейших, празднуйте со мною преподобнаго отца торжество. Просвети бо ся намъ сей Богомъ дарованный радостный и достохвалный и красный день, просвещаемъ светозарным солнцемъ, веселие намъ даровая и радость в память светлаго и честнаго добраго торжества богоноснаго отца. Возрадуемся того празднеству радостною душею, возвеселимся веселиемъ сердца нашего, торжествуемъ же великому сему духовно, а не плоторабно. Достоитъ убо намъ всех святых мужей торжествовати памяти, отверзати языкъ на благочестие, да глаголемъ что о них, и слухъ чювственъ имети, да слышим, и мысль нашю очищенну имети, да разумеем яко много наставляюще насъ и наказующе к добродетелемъ, якоже суть сия: алчныхъ накормляти, жадныхъ напаяти, странныхъ вводити в домы своя, нагия одевати, болных посещати, в темницах седящих приходити к нимъ и утешати их,[3] к симъ же шестеро милосерднымъ добродетелем, преданным самемъ Господемъ, стяжевати и прочая ины добродетели.

Таковое празднество духовно, и сихъ торжество святыхъ угодно, таковое совокупление преподобнымъ любовно. Сице же празднующе празднество могут глаголати ко святымъ пророкомъ: «Радуйтеся, праведнии, о Господе»,[4] «праведнымъ подобаетъ похвала».[5] И паки: «Веселитеся о Господе и радуйтеся праведнии».[6] И паки: «В память вечную будетъ праведникъ».[7] О таковых торжественицехъ Соломонъ вопиетъ: «Похваляему праведнику возвеселятся людие»,[8] безсмертие бо есть память его, яко от Бога познавается и от человекъ, угодна бо бе Господеви душа его. А иже празднуя и чрево наполняя, и веселит различными брашны и пияньству желаетъ, и прочая злы детели сотворяетъ, таковыхъ праздникъ недуховенъ, но плоторабенъ. Паче же реку таковыхъ празднество июдейско и еллиньско, а не християньско, сия вещь всякой злобе начало. Сего ради бодрено воспрянемъ от злобъ наших, яко от сна тяжька, празднуемъ благочинно, помолимся Богу неленостно, да осияет насъ свыше Божия благодать. Аще убо благо свыше от Бога человекомъ даруется, понеже «всяко даяние благо, и всякъ даръ совершенъ»[9] свыше сходит, Отчимъ советомъ посылаемъ на сыны человеческия, ищущих его всякими делы праведными и чистымъ житиемъ; той светъ «просвещает и освящаетъ всякаго человека, грядущего в миръ».[10]

Что ино сладчайши таковаго света или сего вкусившимъ, рекше разума иже о Бозе. Темъ и Давида глаголюща слышимъ: «Светъ восия праведнику»,[11] и паки: «Просвещаеши ты дивно от горъ вечныхъ»,[12] и паки: «Посли свет твой и истинну твою».[13] И паки: «Во свете Господни узрим светъ»[14] трисоставный и неразделимый; лице же трисоставенъ, существомъ и естеством неразделимъ. Како же сей узрим? Яве есть, яко имъже образом Давидъ глаголетъ къ Богу: «Во свете твоемъ узримъ светъ», рекше: въ Дусе — Сына.