Читаем Старуха Шапокляк полностью

– Тогда предлагаю вот что, – у Клима опять выражение лица гостеприимного земляка. – Нечего тебе в Челябинск туда-сюда летать, пока назначение утверждается. В ближайшем Подмосковье есть симпатичный пансионат, наш, управделами президента. Скромненький, даже совковатый, но всё необходимое для отдыха в наличии, номер комфортный, банька, шашлычок, воздух чистый, снежок белый, сосны прямо на территории растут, и главное, всего полчаса езды от Москвы. Платить не надо, у нас там свои домики по линии спецфонда. Будем считать, что это незапланированный отпуск. Отдохнёшь перед большими делами, я тебя в один из вечеров с серьёзными людьми познакомлю. Новый уровень требует новых связей. По рукам?

– Я не против. Выспаться бы…

– Видишь, как удачно, – Клим буквально расплывается от удовольствия. – Чтобы хорошо работать, надо хорошо отдыхать. Главный принцип менеджера, не при Сталине, слава богу, живём. Тогда говорю Ларисе, чтобы вызвала машину. Ещё кофе?

– Нет, спасибо. Мне в приёмной подождать?

– Если не в обиде, Володя. У меня, понимаешь, время по минутам расписано. С каждым ведь подробно надо проблемы обсудить.

– Понимаю, – я поднимаюсь со стула. – Ты мне сам позвонишь?

– Дня через два по поводу ужина с людьми. Да, вот что хотел тебя спросить. Ты ведь в Афганистане срочную проходил?

– В восемьдесят четвёртом году. В городе Хост. Во взводе охраны передвижного госпиталя.

– И попал в плен к душманам?

– По ранению, – я спокойно смотрю на Клима. – Был без сознания. Через полгода обменяли по линии Красного Креста. Есть проблемы? Из меня особисты тогда всю душу вымотали, месяц в фильтрационном пункте торчал. У них претензий не было, иначе как бы я в институт поступил и в налоговой потом работал.

– Нет-нет, – выражение лица Клима меняется в очередной раз, теперь в нём появляется нечто хищническое. – Просто фээсбэшники на этот момент указали. На войне всякое случается, не приведи господь, конечно, оказаться. К тебе полное доверие, не волнуйся.

– А я и не волнуюсь. Ну, что, я пошёл?

– Иди, конечно, – Клим смотрит не на меня, а на монитор компьютера. – Машина должна подъехать. Я тебе позвоню, как договорились.

– Рад был увидеть, – прощаюсь я и выхожу в приёмную к сисястой Ларисе…

Хорошо здесь. Я выглянул в окно. Выпавший за ночь снег запорошил поляну перед коттеджем и повис хлопьями на соснах. Тихо, спокойно, почти как у меня в Грачах. На месте дедовской халупы я достраиваю дом, большой, просторный, с камином и бильярдом на втором этаже. Далековато, конечно, полсотни вёрст от города, по нашим челябинским меркам у чёрта на куличках, в общем, не престижное место, зато воздух – не надышишься, до Аргазинского водохранилища рукой подать. Дикие места, я такие люблю, и народ местный приветливый, кто не спился, тот работящий. К следующему Новому Году закончу, Катюнька с мужем приедут в гости, надо снегоходы купить, не очень скоростные, а то ещё разобьёшься по неопытности.

Бриться не буду, я провёл ладонью по щеке. В конце концов, я в отпуске. Душ приму, прогуляюсь в центральный корпус на завтрак и снова спать, ничего не хочу, только отсыпаться. Клим, суслик, вокруг меня круги нарезает, даже смешно, кто он и кто я. С другой стороны, этим московским выскочкам опора в регионах ой как нужна. В нашей челябинской глуши дела вертеть куда проще, чем в столице. Я в этом смысле человек нормальный, в голимую авантюру не полезу, но от лишней копейки, в рамках закона и порядка, не откажусь. У нас ведь как: не подмажешь, не поедешь, главное, верного направления придерживаться.

В зале пансионатского ресторана пустынно. Постоянные проживальцы отзавтракали, будний день, на выходные, наверное, отдыхающих больше приедет. Я разглядываю аляповатую лепнину, украшающую потолок. Это же сколько денег надо, за государев счёт такую махину содержать. Не считая восьмиэтажного центрального корпуса, коттеджей штук тридцать на территории, а сколько человек в обслуге работает. Несколько сотен, не меньше. Москва, все финансы здесь, мешками считают, где порвалось, особого внимания не обращают.

– Кофе у вас отменный, – я кокетничаю с миловидной официанткой. – Давайте-ка ещё чашку «капучино».

– Новый аппарат на днях поставили, – приветливо отзывается официантка. – Итальянский. Коньячка не желаете для бодрости духа?

– Нет, спасибо. Я как англичанин, до пяти вечера ни капли.

Ослепительно чистый снег поскрипывает под ботинками. Я закуриваю и смотрю на пасмурное февральское небо. Солнышка не хватает, скорей бы весна. По дорожке навстречу мне медленно приближается фигура в тёмной норковой шубе и вязаном капоре поверх пухового платка. Я присматриваюсь. Старуха, много за семьдесят, лицо, истрёпанное жизнью словно мочёное яблоко. Заслуженная бабушка, автоматически отмечаю я про себя, простые сюда никак попасть не могут. Старуха останавливается напротив и внимательно смотрит на меня.

– Живой, значит, – вдруг произносит она. – Значит, живой, ефрейтор Овчинников.

Я сглатываю слюну и будто проваливаюсь в прошлое.