Кто-то движется знаменьем века
По дождливым бульварам
Один
Среди многих живых.
А навстречу -
7
Вечерний туман,
Неурядицы и недостатки.
Немигающе
Смотрят на нас
Фары бегущих машин.
Разве кто-то поймет,
Что капают жизни остатки,
В вечность капают тихо
Из треснувшей чьей-то души?
Вытекают пейзажи,
Мосты, переулки, соборы,
Вытекают глаза
И улыбки, накопленные за года...
Вплоть до детства,
До черного неба над стонущим бором -
Всё уходит, чтоб больше
Не думать о нём, не гадать.
Словно тени теней,
Проплывают в толпе многоликой
Непонятные судьбы,
Которые не повернуть.
В тишине, в тишине,
В тишине умирает великий,
Чтобы смертью своей
У столетий отнять тишину.
* * *
Передо мною -
В сизых лозах пень...
А за полоской лоз - как море - озимь.
И так мне радостно,
Что хочется запеть,
Но вместо песен
Выступают слезы.
Вот, торопясь,
Бежит куда-то жук.
Ага, он в дом,
И не стучится в двери.
А я гляжу на всё, гляжу, гляжу,
И в горле сохнет,
И глазам не верю.
Я болен, околдован, глухо пьян?
О нет! Даю разгадку тайне:
Передо мною - родина моя
Вновь рождена
За столько лет скитаний.
* * *
...Ругай меня, люби меня,
Превозноси,
Низвергни в бездну,
Пока я искоркой огня
8
В безбрежьи мира не исчезну.
Пока судьба моя - не «были»...
И сердце бьёт еще рывками.
И музыка души - не пыль,
Спластавшаяся в мёртвый камень.
* * *
Своим,
Земным,
Живым поющим братьям
Я улыбнусь
Незрячей болью слёз...
* * *
Не заблудился я,
Но все же поаукай.
Я не замерз,
Но не гаси огня.
Я не ослеп,
Но протяни мне руку.
Я не ослаб,
Но пожалей меня.
* * *
Вода, вода...
Гляжу в тебя,
Гляжу до головокруженья,
И забываю счёт годам
От сопричастности к движенью.
Как будто я тебе сродни,
Но до поры очеловечен.
Как будто бы я сам родник,
Из этой вечности возник,
По ней иду,
И путь мой вечен.
* * *
Родные плачущие вербы!
Глухое дальнее село!
Я б не любил тебя, наверно,
Так обречённо,
Так светло,
Когда б над каждым
Чёрным злаком
Не убивался сердцем я,
Когда бы сам с тобой не плакал,
Отчизна светлая моя!
9
ЖУРАВУШКА
Конец семидесятых - пожалуй, самый тяжё-
лый период в мирной жизни. Иллюзии о душев-
ном равновесии на свободе рассеялись. Средства
на жизнь давала работа слесарем-сантехником
(кстати, Михаил был хорошим слесарем), но на
одном месте подолгу не задерживался. Контакт
с коллективом всегда превращался в пьянку с
просаживанием и без того нищенской зарпла-
ты. Стремился найти местечко в котельной с
круглосуточными и ночными дежурствами.
Впрочем, случайные «друзья» и богема быстро
обнаруживали эти «уютные местечки»...
На сайте «Стихи.Ру.» Михаила Николае-
вича иногда называли профессиональным
поэтом. Если иметь в виду Союз писателей
СССР, затем - России, - да, он был принят в
него в 60 лет. Но средств к существованию
эта профессия не давала никогда. Гонорары за сборники стихов по-
лучал трижды: первый мы проели, на второй купили сыну виолон-
чель, в третий раз деньги пропали «благодаря» гайдаровской реформе.
...Стихи не печатали, полагаю, по нескольким причинам.
Одна из них - непроходная тематика. В то время у всех на слуху был
Владимир Высоцкий, люди ходили с гитарами. Миша тоже пел под се-
миструнную гитару (природная украинская музыкальность), но своё:
Не кипит, не бьётся в берега
Чёрная река судьбы зловещая.
От кого мне было так завещано -
За одну две жизни прошагать?
Белый пар скользит по валунам,
Как дыханье трудное, неровное.
Памяти моей лицо бескровное -
На лету замёрзшая волна.
И с тех пор за криками пурги
Слышу, если вслушиваюсь пристально,
Лай собачий и глухие выстрелы,
И хрипящий шёпот: «Помоги!..»
(Последние две строки он выговаривал с напором, подчеркивая каждое
слово, а «Помоги!..» - глухо, с угасанием, потом - долгая пауза.)
Богема слушала, опрокидывала стаканы:
- Миша, это хорошо, но ведь это - тюрьма.
В Перми уже определились свои кумиры, своя поэтическая школа. Ми-
хаил писал в другой манере. Он был «не свой». К тому же его боялись: вче-
рашний «уголовник», непредсказуемый и непонятный.
Была и внутренняя, достаточно глубокая причина. Когда муж уехал
в Вологду, я стала разбирать рукописи и поняла, что цельную книгу по
требованиям того времени делать не из чего. Тюремное - нельзя. Новое...
почти все требует доработки. Я сложила рукописи в бумажные мешки и
перевезла в Вологду. В новой двухкомнатной «хрущёвке-пенале» хранить
10
их было негде, пришлось отнести в подвал. Однажды нашу сарайку раз-
грабили, мешки разворотили, листы разлетелись по подвалу...
Кое-что помню наизусть. Было длинное стихотворение... полностью его
не восстановить. Но вот эти строчки, смеясь, мы повторяли очень часто:
А котята: «Мяу!»
А котята: «Мяса!»
Кончен, кончен мясоед
Для кошачьих классов.
Нынче крысы ходят -
Шасть, шасть, шасть!
Нынче крысы в моде,
Нынче крысам всласть...
Это был период дефицита. Наш трёхлетний сын очень любил мясо, а
его не было. Я говорила, что посажу Петю на ступеньки у обкома партии,
научу кричать погромче «Мя-са!», а сама спрячусь рядышком в кустах.
Ещё была песня в народном стиле, мы мечтали, чтобы её исполнила
Людмила Зыкина. Песня мне очень нравилась, но мы потеряли текст. Я
Илья Молоствов , Михаил Гробовой , Илья Константинович Барабаш , Анна Кривошеина , Виктор Владиленович Смирнов , Хорхе Анхель Ливрага , Делия Стейнберг Гусман , Алексей Сухарев , Вадим Вячеславович Карелин , Ольга Владимировна Наумова , Елена Косолобова , Клементе Гонсалес , Елена Князева , Дмитрий Зубов
Наука, Образование / Литературоведение