Читаем Слово древней Руси полностью

Блудников и блудниц ожидала жестокая кара: после смерти их погружали «по пазуху в огне» («Хождение Богородицы по мукам», XI–XII вв.). Эта участь ждала всех «блудниц и любодеиц, сводниц». «Девка погубляет свою красоту блуднею, а муж свою честь татьбою (воровством. — О.Г.)», — так со свойственной ему афористичностью высказывался Даниил Заточник. Даниилу принадлежит одно из самых ранних в древнерусской литературе подробных рассуждений на популярную в средневековье тему «о злых женах». «Зла жена и до смерти сушит», — развивает Даниил идею женитьбы на богатой, но злой и старой невесте. Богатство и добрая жена в сознании Даниила «вещи несовместные», ни о какой любви здесь и речи не идет. «Паки (еще. — О.Г.) видех стару жену злообразну, кривозорку, подобно черту, ртасту, челюстасту, злоязычну…»

Женщины, вызывающие симпатии древнерусских авторов, — верные, любящие, мудрые, даже загадочные в своей мудрости, как например, Феврония («Повесть о Петре и Февронии»).

Петра и Февронию называют Тристаном и Изольдой русского средневековья, однако это не совсем так — в «Повести» не изображена чувственная сторона любви, но в ней впервые заглавной положительной героиней становится женщина. Впервые в древнерусской литературе появляется произведение, сюжет которого строится на отношениях мужчины и женщины, на достижении ими духовной близости, и происходит это именно в супружестве. Вся «Повесть» посвящена прославлению супружеской верности как христианской добродетели, прославлению добрых отношений между людьми.

XVII век «открыл» в литературе чувственную сторону человеческой природы, начал признавать существование любви как таковой. XVII век выразился в целом ряде произведений, запечатлевших прямо противоположные тенденции. Наиболее ярко контрастируют, с одной стороны, — «Повесть о Юлиании Лазаревской» с ее исступленным отказом от чувственных радостей, с другой стороны — «Притча о старом муже и молодой девице» с ее откровенно фривольным сюжетом. В «Повести о Савве Грудцыне», которую называют первым русским романом, автор, с одной стороны, подробно рисует страсть героя к чужой жене, с другой стороны, показывает пагубность этого чувства, доводящего героя до договора с дьяволом.

Русское сознание прошло длинный и непростой путь, прежде чем признало за любовью право занять в литературе одно из центральных мест.

В заключение несколько слов о составе книги.

В нашу книгу вошла лишь малая толика из всего богатства русской средневековой словесности. При составлении книги нам хотелось, с одной стороны, выбрать наиболее значительные памятники, с другой стороны, такие, на примере которых можно было бы увидеть изменения, происходящие внутри одного жанра (например, в жанре житий или хожений, в историческом повествовании и т. д.) или увидеть появление нового жанра (например, бытовой повести). Кроме того, нам также хотелось включить в книгу наряду с произведениями значительными и известными (такими, как «Поучение Владимира Мономаха» или «Слово о полку Игореве») памятники, которые не так часто можно встретить в современных сборниках и хрестоматиях по древнерусской литературе (например, легендарную «Повесть о Псково-Печерском монастыре»), а также произведения, вовсе не публиковавшиеся («Житие Исидора Твердислова, ростовского юродивого»). По возможности мы старались поместить полный текст произведения (например, «Житие Феодосия Печерского», которое чаще всего предстает перед современным читателем в сокращенном варианте).

Большинство переводов публикуется впервые. Как ни странно, следует признать, что переводить древнерусские произведения (именно переводить, а не перелагать или пересказывать) очень сложно. Дело в том, что язык, на котором они написаны, во многом понятен нынешнему читателю, однако часто это впечатление обманчиво — невозвратно исчезли многие художественные оттенки, сами понятия, реалии, сместились значения слов, их стилистическая окрашенность, и это помимо тех случаев, когда прочтение возможно только со словарями! Задача переводчика — восстановить, «реставрировать» древний текст. И здесь каждый переводчик представляет свою версию произведения, отражающую его понимание текста. Поэтому, к примеру, не должно вызывать удивления наличие возникшей со времени открытия «Слова о полку Игореве» целой библиотеки его переводов: ведь до сих пор в «Слове» остается слишком много, «темных мест», которые исследователи пытаются объяснить, до сих пор ведутся споры о его художественной и идейной структуре. И нужно понять, что одного, единственно верного, варианта перевода здесь быть не может, а появление новых (научно или поэтически обоснованных) переводов закономерно.

Чтение переводов, возможно, будет для многих первым шагом на пути к русской средневековой литературе. Читателю, который захочет продолжить знакомство с древнерусской литературой в подлинниках, наши переводы могут стать путеводителем по произведениям, а специалисту, открывшему эту книгу, — подспорьем в его работе.