Читаем Сказки адыгских народов полностью

Адыгскую волшебную сказку характеризуют логическая последовательность в развитии действия и стройное развитие основной темы. Единство логически связанных эпизодов определяет композиционную целостность сказки. Различные элементы, составляющие отдельный сюжет, эпизод и даже мотив, довольно свободно перемещаются в повествовании, исключаются или вводятся в него. При этом последовательность изложения не утрачивается.

В арсенале адыгской волшебной сказки, как и сказок других народов, существует комплекс «общих мест», из которых каждый сказочник отбирает именно те, которые необходимы для данного сюжета. В волшебной сказке комплекс «общих мест» включает стабильные и по содержанию, и по форме так называемые «предварительные» мотивы, традиционные формулы (инициальные, финальные, медиальные) и типические волшебные действия. Каждое из этих «общих мест» может быть включено в любой сюжет волшебной сказки9.

Поскольку в сказке отсутствуют статичные описания, все разновидности формул в основном передают развитие действия или перемещения героя. В адыгской сказке нередки формулы — зачин и присказка, которая может быть краткой: «Как сказывают и пересказывают» — или развернутой: «Как сказывают и пересказывают, рассказчик не добавляет, тот, кто слушает, не забывает, жил один пши...»; другой вариант: «Как сказывают и пересказывают, если не выдумка, то правда, жили муж с женой...» Как и в сказках других народов, в адыгской эти формулы нередко рифмованы и организованы ритмически.

Разнообразны переходно-пространственные формулы, в которых сообщается о передвижении персонажа, о длительности его пути: «Мало ли прошло, много ли прошло времени», «Много ли ехал, мало ли ехал»; «Долго он ехал, сколько проехал, знал только он»; «Долго они ехали, долго скакали»; «Едет-скачет, идет-скачет». Эти формулы полифункциональны — они не только связывают отдельные эпизоды сказочного повествования, но и характеризуют длительность пути героя, время и пространство сказки.

Финальные формулы завершают сказку и выражают отношение сказочника к повествованию. Нередко в них подчеркивается его участие в сказочных событиях: «И я был на том джегу, вволю ел и пил». При этом, как правило, нет и намека на вознаграждение сказочника. Если же о таковом и говорится, то в ироническом плане: «И я на свадьбе был, бузу пил и халвой закусывал. В то время, когда хан награждал остальных братьев богатыми подарками, и мне достался хороший кинжал, но на обратном пути у меня его отняли абреки».

Поскольку в сказке даны обобщенные образы персонажей, для характеристики каждого из них существует свой комплекс традиционных формул. Женская красота, например, определяется такими формулами: «Она была самая красивая из тех, у кого есть глаза и брови»; «Одна половина ее волос — белого золота, другая — желтого золота»; «Есть ли на свете девушка, у которой тело такое же белое, как белые бока сороки, а волосы — черные, как ее черный хвост».

Ряд формул употребляется при рассказе о таких специфических для горской, и в частности для адыгской, сказкн эпизодах, как встреча героя с арбой, на которой везут девушку, отданную на съедение чудовищу, аробщик поет, девушка плачет. «Почему, дада, ты поешь, а девушка плачет?» — спросил джигит. «В нашем ауле горе. Бляго оцепил его и грозится съесть всех жителей, если мы не будем отдавать ему каждый день девушку на обед. Сегодня пришел черед этой девушке быть съеденной, и потому она плачет. Я останусь жив, и потому пою».

Традиционной формулой характеризуется и встреча героя со старухой-нагучицей, которая становится его «молочной» матерью после того, как он неслышно подкрался к ней и приложился к ее груди. «Ты моя мать, ты мой отец на том и на этом свете», — сказал джигит. «Пусть ослепнут глаза, что не увидели тебя, злосчастный юноша, откуда ты взялся?» — стала проклинать его нагучица.

Во время ссоры мальчишки упрекают сверстника, превосходящего их силой: «Если тебе некуда девать силу, то лучше узнай, где твой отец и что с ним произошло».

Многочисленны формулы описания богатырского коня, встречи героя с противником, храбрости героя, трудностей, встречающихся на его пути. Вместе с тем в адыгской сказке нет формул-приказаний, пожеланий (герой просто бросает гребешок, и он превращается в непроходимый лес, который задерживает преследователя). Мы не обнаружили также формул вызова верного коня или благодарного животного — герой поджигает волосинку, данную ему волком, лисой или чудесным конем, и животное приходит ему на помощь.

Разнообразимо по содержанию традиционные формулы сказки выполняют одну художественную функцию — подчеркивают условность сказочного действия.