Читаем Шалость на семи хвостах (СИ) полностью

- О да, - Морико усмехнулась чему-то своему. – Оборотни хвостатые принимают образы и юношей, и девушек, и стариков, и старух. Ох, а как обольстительна-то та бисёдзё в алом кимоно, чья сущность животная, - пожилая женщина закатила глаза. – Умеют они соблазнять… Но и наказывать, шутить и безобразничать так же любят – создадут картинку для твоих глаз, а ты и не знаешь верить в неё иль нет.

Тору, не заметно, но внимательно впитывал в себя каждое слово, произнесённое старой японкой. Он часто прикрывался своим возрастом, хотя каждый раз с сильным вниманием заслушивался легендами бабушки.

- И никто не может догадаться об обмане? – изумилась девочка, потерев холодные ладошки друг о дружку.

- Может, может, конечно, - закивала Морико. – Кицунэ можно узнать по тени или отражению в воде – лисью морду так просто не скрыть от природы, - она вновь пригубила из пиалы.

Чи долила из глиняного чайничка чая в поставленную на стол пустую чашечку.

- …А ещё их отгадать среди людской толпы можно по наличию хвостов, - старушка подняла скрюченный палец верх. – Только со временем научились они их прятать. Но как натравишь на такую прекрасную дзё собак – мигом становится на четыре лапы и убегает. Только так хвосты чертовки пыль и заметают.

- А много их?

- Хвостов-то? На одну рыжую шкурку до девяти штук, - Морико нравился бурный интерес Чи.

- Вот бы увидеть эту красоту, - возбужденно выдохнула девочка, а в глазах её уже мелькали картины представленных фантастических зверей.

- Сколько бы не было хвостов у лисы, она плутовкой и останется, - сердито откликнулся Тору. - А коль лиса – значит и до кур лапы потянет. Давно уже пора на лисиц охоту объявлять. Все они одинаковые. Вон, недавно у Фумико-сан кто-то всю птицу передушил – а оборотень ли, иль лис – всё один черт.

- Ох, смотри, как бы кицунэ тебя не услышали, - умиротворённо пожурила его Морико. – Не любят они, когда их с простыми лисицами сравнивают. Проучат, покажут разницу.

По шуршанию тканей Тору понял, что бабка встала на ноги. Он подскочил с энгава и, отослав Чи помочь старушке дойти до своего футона, стал прибираться в комнате. Погасив огни бумажных фонариков, он задвинул сёдзи, бросив задумчивый взгляд на тёмное небо.

Утро выдалось пасмурным и хмурым, но пока ни единой слезы не упало с серых туч. С дальних краёв неба ещё не сошли рассветные сумерки, не потухли звёзды.

Малышка Чи натирала тряпкой гладкие доски энгава. Худые руки уже скоро окоченели от ледяной воды и холодного раннего ветра.

Хозяева ещё спали, но прислуга уже принялась за работу.

Тишину дворика разрезал отрывистый запальчивый крик. Чи вздрогнула и выронила тряпку, когда увидела выбегающего в ярости из курятника Тору. Брат был взбешён.

Найдя девочку своими серыми глазами, юноша подскочил к ней и бросил на только что вымытый пол окровавленную куриную тушку со свернутой шеей.

- Вот, - злорадно и горько выплюнул он, сверля Чи взглядом. – Вот она – красота кицунэ! Весь курятник этой ночью передушила!

Малышка испуганно пискнула и дернулась в сторону, прикрывая изумлённо приоткрывшийся ротик.

К влажной поверхности дерева прилип кровавый пух.

- Довольна, а? Каковы хвосты?

Чи вскинула голову, подорвалась с места и бросилась в дом с громким топотом босых пят.

Тору зло фыркнул, подобрал мёртвую курицу. Ему было очень обидно – сам же и выращивал, и выхаживал ещё мелких цыплят. А сейчас…

- Госпожа сердится будет… - вздохнул Тору и неосознанно сжал кулак. Бамбуковая палка госпожи Хацумомо-сама бьет обжигающе больно, и даже окрики доброй бабки – матери госпожи – Морико не спасают иной раз от побоев.

И с лисой он поквитается. С этой твёрдой мыслью парень вернулся в разорённый курятник.

Кусты на недалёком от их двора пригорке шевельнулись, тронутые любопытным рыжим хвостом.

В тесном курятнике, после уборки, Тору обнаружил несколько монеток, укрытых иглами колкого сена, и жесткий рыжий волос. Он беззвучно рыкнул. Ох, эти прохвосты. Много их нынче развелось, да наглых, главное.

Малышка Чи не говорила с Тору, обиженная на него за утро, а потом проснувшаяся госпожа отправила её за сушенной рыбой. Тору наказали за кур.

Когда Хацумомо вместе со служанкой, несущей зонт, пошли в храм, воспользовавшись удачей, юноша нащупал* (прим., здесь; нашёл, обнаружил) затейливую цепочку следа, оставленного тонкими лапами. Шел он из их двора и далее вился, как природный ручей, петлял, уводил из мелкой деревушки, поднимался выше – на холм, и терялся в лесу, полном влажных клёнов, кедров и лиственниц. Тору никогда в жизни не охотился и не понял, что, не смотря на свою лёгкость, вмятины от лап в сырой земле были через чур явными и незамысловатыми. Ни одна лиса не упустила бы шанса намудрить, но только не эта хитрица*, ушедшая в лес.