Читаем Серебряные изнанки полностью

Вентиляторы сделали своё дело, сдув по краям ровно столько облаковины, чтобы приоткрылась блестящая гладкая поверхность серебряной изнанки облака: прекрасная чистая руда, только бери. Затем, забив в эту руду пару крюков и привязав к ним облачное судно, они поспешили обратно на палубу; сегодня потерь (пока) не было. Несколько рук потянули швартовые канаты, чтобы убедиться в их прочности, но руда не сдвинулась ни на дюйм. Значит, это была большая жила — те, что поменьше, когда потянешь, поддаются и немного шевелятся, хотя, как правило, облака, будучи так нагружены серебром, никогда сильно не двигаются, если не считать завихрений по краям.

Шахтёры прошли по сходням, натянули между досками сети, чтобы ловить падающую руду, и принялись работать кирками, сбивая куски серебра, которые экипаж собирал и уносил в трюм. Для заправщиков это было скучное время простоя, поэтому мы с Салмоном растянулись, чтобы вздремнуть, на газовом мешке, распластавшись спинами на мягчайшем матрасе, какой только можно себе представить: сшитом из холста тройной толщины и набитым облаковиной. Я смотрел вверх, на слой облаков повыше, которые выглядели как тонкие полоски беловато-серого цвета, где порой, когда ветер раздвигал облаковину, обнажая внутреннюю изнанку, вспыхивали проблески серебра. Никто не знал, сколько в небе серебра, но оно было не бесконечным. У каждого облака есть серебряная изнанка, и если убрать это серебро, у тебя больше не будет облака — без балласта из драгоценного металла, который удерживает облаковину, облако просто взлетает в атмосферу и исчезает. А после этого остаётся лишь беспощадное солнце, и ни тени, ни дождя для живущих внизу несчастных.

В далёкие нерегулируемые времена, когда Милостивая Торговая Компания занималась разработкой в полную силу, несколько маленьких стран целиком превратились в пустыни из-за того, что у них над головами шла открытая добыча облаков. В те дни незаконным промыслом занимались лишь считанные шахтёры-облачники, поскольку существующие облачные суда было чертовски трудно приобрести, а новые было почти невозможно заправить — собирать облаковину с твёрдой земли получалось лишь в считаных местах, где горы касались неба. Благодаря же малочисленности шахтёров, незаконный промысел не мог причинить большого совокупного вреда, но вот в конкретной… Что ж. Добрых людей Края Кратера впереди ждали засушливые дни.

Я понял, что что-то не так в тот момент, когда раздались крики, хотя сперва я подумал, что кто-то просто упал. Затем последовал внезапный рывок, когда перерубили швартовы. Я ухватился за поручень и сумел удержаться, а вот Салмон, который крепко спал, скатился с газового мешка, и я услышал, как он выругался и отскочил, ударившись о боковую стенку. Я прошёл вдоль изгиба мешка, чтобы осмотреться.

С запада к нам приближалось другое облачное судно, с чёрными газовыми мешками, с отдраенной и блестящей палубой, — полная противоположность латанной и потрёпанной внешности «Тучного Кита». Капитан Хэм кричал о пиратах, что было не вполне точно. Небеса бороздит слишком малое число облачных судов, чтобы содержать заправских пиратов, но иногда два корабля преступников натыкаются на одну и ту же серебряную жилу, и в этом случае всю добычу получает, как правило, тот, кто лучше вооружён. А проигравшее судно получает проткнутые газовые мешки, чтобы быстро сорваться вниз, — если им повезёт. Враг более жестокий просто проткнёт мешки так, чтобы утекало помедленнее, а облачное судно дрейфовало к земле постепенно, предоставив людям на этой самой земле достаточно времени, чтобы устроить подобающую встречу, — из тех, что со смолой, факелами и верёвками для виселиц.

Но этот чёрный корабль был отнюдь не шахтёрским судном. Это был военный корабль, единственный в своём роде — во всём мире.

И он шёл за мной.

Капитан Хэм крикнул, чтобы весь экипаж занял боевые посты, и мы с Салмоном спустились на палубу и отцепились от упряжи (я, конечно же, как всегда, оставил свой маленький рюкзак на спине). Мы взялись за ржавые пики, которыми, теоретически, пользовались, чтобы отбиваться от абордажной команды. Экипаж перенаправил вентиляторы, чтобы обеспечить нам некоторую тягу, но было ясно, что на приближающемся судне (я знал, что оно звалось «Карающий Ворон») двигатель установлен несколько более сложный и эффективный, поскольку оно быстро настигало нас. Капитан посмелее (скажем, я), возможно, попытался бы подняться через ближайший слой облаковины и, положась на интуицию и удачу, чтобы не напороться при этом на серебряные жилы, забраться выше облаков, куда судно более дорогое, возможно, следовать побоялось бы, дабы не разбиться о висящую руду. Но капитан Хэм был лишён воображения, и подобное стратегическое мышление было ему не под силу, а потому «Карающий Ворон» неуклонно сокращал дистанцию. Наши лучники выпустили в «Ворона» несколько слабых стрел, но его газовые мешки были сделаны из материала попрочнее, чем у нас, и снаряды отскакивали от них, не причиняя вреда.