Читаем Счастье потерянной жизни т. 2 полностью

После длительного времени, в ожидании выгрузки, Владыкина и, прибывших с ним с левого берега Северной Двины, переправили в город и поместили в православный собор, отведенный как карантинное помещение в центре города. Медицинской помощи не было оказано никакой, и люди были обречены, фактически, на смерть. Огромное здание собора запиралось на замок, и сторож с винтовкой охранял его, чтобы ссыльные не могли разбежаться из него.

Голод и тиф беспощадно косили обреченных на смерть, ежедневно умирало по несколько человек. Умерших выносили не сразу, поэтому страшное зловоние наполняло помещение собора. По причине карантинного режима всякое общение с обреченными было, строжайшим образом, запрещено. Двух-трехэтажные яруса сплошных деревянных нар были полностью забиты ссыльными.

Петр Никитович Владыкин через некоторое время, помолившись, определил, что здесь могут оказаться верующие братья, кроме него, поэтому он пошел по рядам в поисках "своих". Вскоре братья, действительно, нашлись. Оказалось, что одним этапом прибыл вместе с ним арестованный из их общины — Н. В. Кухтин и еще один, из города Конотопа — брат А. Н. Хоменко.

Оказавшись втроем, братья, прежде всего, поблагодарили Господа за эту дорогую встречу. Поместились вместе, около окошка, и условились, по возможности, не разлучаться, но, поддерживая и ободряя друг друга, просить и ожидать милости от Господа. Остатки питания они объединили вместе.

Брат А. Н. Хоменко (старший из всех), будучи кротчайшим по нраву, был образцом твердости, и, хотя сильно болезненный, но духовно бодрый, с постоянной улыбкой умиления на лице. Он был сослан за то, что в Украинском союзе баптистов совершал служение благовестника, и был его членом. Много лишений перенес старец, но преданность Господу сохранил и в эту годину тягчайших испытаний. Безропотно переносил он это ужасное мучение, хотя в прошлом был состоятельным человеком.

Слабее всех чувствовал себя Николай Васильевич Кухтин. Будучи с Петром Никитовичем из одной общины, он часто вспоминал привольную жизнь на хуторе, ремесло пчеловода и сильно тосковал о семье и свободе. Находил оплошности в неблагоразумных поступках, считая, что следовало бы вести себя более разумно и остаться в семье, но смирялся, когда братья ободряли и указывали на эти страдания, как на неизбежные.

Так прошло несколько дней. Число умирающих стало возрастать, а продукты приходили к концу. Тогда братья горячо воззвали к Господу, чтобы Он указал им путь к избавлению.

— Братья! — пробудившись однажды утром проговорил Петр, — я в эту ночь почти не спал и пришел к выводу, что нам надо отсюда немедленно уходить, иначе мы здесь погибнем. Это решение пришло мне после того, как я вспомнил об Ап. Павле, который бежал из Дамаска в корзине.

— А как это осуществить? — спросили его друзья. Петр вполголоса изложил свой план:

— Пока мы еще не заболели и можем двигаться, нам надо немедленно, сегодня же, бежать через окно. В то время как сторож обойдет собор кругом, мы успеем выйти из окна, незамеченными отойти в сторонку, и спастись от гибели.

Все трое привели себя в порядок, собрали свои пожитки, покушали на дорогу и, помолившись, приготовились к выполнению намеченного плана.

Вскоре сторож мерными шагами прошел под окном и скрылся за углом здания.

— Пора, медлить нельзя! — решительно проговорил Петр Никитович и, осторожно приоткрыв высокое церковное окно, скользнул вниз, земля оказалась недалеко.

Вслед за ним вылез брат Кухтин, и при общем усилии спустили старца Хоменко. Сердце лихорадочно билось в груди от волнения и обилия свежего воздуха, но думать было некогда. Петр Никитович закрыл окно по-прежнему и скомандовал:

— Сколько есть сил, нужно добежать до угла улицы и, пока сторож выйдет из-за угла собора, нам надо скрыться из виду.

С большим трудом, ковыляя и спотыкаясь, брат Хоменко со всеми остальными побежал к намеченному углу, хотя Петру Никитовичу пришлось почти буквально волочить его за руку. За угол скрылись почти одновременно, когда сторож вышел из-за здания, идя по своему кругу и, не обратив внимание на окно, пошел дальше. Брат Хоменко попросил отдохнуть, но Владыкин неумолимо командовал дальше:

— Сколько есть сил, нам надо сейчас же отбежать отсюда на городскую окраину, так как кто-нибудь из оставшихся в соборе или из окружающих жителей мог заметить нас, предупредить сторожа — и поднимут тревогу.

Поэтому беглецы быстрыми шагами пошли по дощатым тротуарам города на его окраину и скоро потерялись среди проходящего народа.

По ширине город был очень узким, и через 4–5 кварталов братья оказались на окраине. Старец Хоменко, тяжело дыша, повалился на сухой мох, будучи не в состоянии ничего проговорить.

Только тогда все трое почувствовали, что ноги у них совершенно отказались их держать, и они очень долго отдыхали под лучами ласкового северного солнца.

Мимо них проходили люди: и вольные, и ссыльные, и многие были гораздо хуже их одетые, так что здесь они не вызывали никакого подозрения, что окончательно успокоило беглецов.