Все перечисленные народные сказители не только талантливые мастера народно-поэтического творчества, но и интересные, полные достоинства, мудрости и доброты люди. Каждый из них по-настоящему является личностью с большой буквы. Любопытен случай, происшедший с былинщиком Т. Г. Рябининым. Кто-то из чиновников потребовал от Рябинина за какое-то дело взятку. Рябинин не дал. Однажды тот чиновник проезжал через деревню Середку, где жил Рябинин, увидел строптивого крестьянина и бросился к нему с кулаками. Сказитель спокойно отстранил его прочь от себя и заметил суровым голосом: "Ты, ваше благородие, это оставь: я по этим делам никому еще должон не оставался"[12]. Такое же достоинство мы находим и в сказочнике Ф. П. Господареве, чья угроза подпалить помещичье хозяйство заставила отступить разошедшегося барина.
Удивительная мудрость обнаруживается в И. А. Федосовой: неграмотная, она на заработанные ею концертами деньги строит в родной северной деревне школу, причем еще просит учителя: "Ты девочек, девочек больше учи"[13]. И. А. Федосова живо вникает во все нужды своей деревни. Став знаменитой, она хлопочет о лесном участке для Кузарандского общества.
Поразительной добротой обладала другая русская сказительница — М. Д. Кривополенова. Она умела расположить к себе и простых крестьян, и образованных интеллигентных людей. О. Э. Озаровская, много общавшаяся с былинщицей, рассказывает: "В Екатеринодаре, в скромной комнатке, несколько человек после бабушкиного выступления за самоварчиком засиделись. Земляк бабушкин отыскался, жадно слушает потрясающую горькую повесть бабушкиной молодости. Земляк в золотых очках... А поутру в бабушкиной комнате застаю: земляк в золотых очках к бабушкиной груди припал и всхлипывает: рассказал, как любимая над его молодостью надругалась, а бабушка голову гладит, утешает, как малого..."[14].
Видимо, поистине "гений и злодейство — две вещи несовместные". Настоящий талант всегда дается человеку с высокими душевными качествами.
Каждый из сказителей — это яркая индивидуальность. Индивидуальность и в человеческом, личностном плане, и в творческом. Настоящий мастер долго накапливает свой устно-поэтический репертуар, отличающий его от другого, пусть также выдающегося знатока фольклора. Годами шлифуются сказочные и былинные формулы, рождаются рифмы и приговорки.
Русская сказочная традиция знает исполнителей эпиков, реалистов, балагуров, шутников. Одни сказители предпочитают длинную ("долгую") волшебно-фантастическую или богатырскую сказку, строго соблюдают троичность повторяющихся эпизодов, богато расцвечивают свою речь сказочными формулами. В нашем сборнике таковым сказочником является помор М. М. Коргуев. Другие предпочитают своеобразный сказочный "реализм", вводят в сказку несвойственный ей психологизм героев, смело пользуются новой, недавно вошедшей в их обиход лексикой. Эти черты присущи сибирскому сказочнику Е. И. Сороковикову. Третьи в классической богатырской сказке сумеют подчеркнуть социальные мотивы и тем самым выразить свое отношение к народным угнетателям. Примером такого рода сказителя может считаться русский сказочник, белорус по крови, царским правительством заброшенный в Олонецкую губернию, Ф. П. Господарев. Есть сказочники, которые те же волшебные сюжеты расскажут лаконично, динамично, строя все повествование на диалогах героев и "играя" словом и рифмой. Такова воронежская Куприяниха. Сказочник-балагур, например, псковский мужик Ерофей Семенович длинной фантастической сказке предпочтет короткий анекдот.
То же разнообразие типов сказителей мы встречаем и среди старинщиков. Бережное отношение к классическим героическим былинам у одного соседствует — с предпочтением старин озорного содержания у другого сказителя. Спокойная эпичность строгого знатока былин уживается с сатирической трактовкой тех же сюжетов другим исполнителем.
Фольклорное произведение живет в своих вариантах. Один текст может быть лучше, другой — хуже, один более артистичный, художественный, другой менее яркий. Все зависит от сказителя, от его мастерства и таланта. Два сказителя предлагают своим слушателям разные версии одного и того же произведения, акцентируют внимание на разных деталях, используют свой особый набор ярких формул. Словом, былина или сказка на один и тот же сюжет в устах двух талантливых сказителей становится двумя разными произведениями.
В нашем сборнике иллюстрацией этого положения может стать былин. "Илья Муромец и Идолище", данная в вариантах кижского сказителя Т. Г. Рябинина и пинежанки М. Д. Кривополеновой.