Читаем Русские инородные сказки - 3 полностью

Утром следующего дня Рыжий Ап говорит Дино: “Когда они вырастают, они сами могут погреть что-нибудь на сковородке, потом — пожарить яичницу, потом — заказать пиццу, потом — оставить пивную бутылку на столе, лечь спать прямо в гостиной, спросонья дышать ей в лицо дерзким в своей наивности перегаром, и она сначала гордится, потом плачет, потом понимает, что все реже приходится готовить ужин на троих, четверых, пятерых; остаются двое, которые с годами едят все меньше и все меньше за столом разговаривают друг с другом, зато все чаще гладят друг друга по плечу сухими руками прежде, чем медленно засобираться в спальню”. “Когда он был маленьким, — говорит Дино, — бабушка вырезала из тонких серых журналов рецепты пирога из хлебных крошек, двадцати блюд, которые можно сделать из сухарей, пяти способов приготовления супа из одной морковки. Она прикалывала эти рецепты булавками к отстающим обоям над столом, и он боялся их, потому что они пахли войной, голодом, талонами на шершавой бумаге с криво обрезанными краями. Он старался смотреть только себе в тарелку, где золотилась сотня глаз наваристого бульона или пюре под вилкой раскрывалось загадочными каналами, проложенными среди снежных холмов, но кусок не шел ему в горло. Он мечтал снять шуршащие нищие вырезки со стены, но кухня принадлежала бабушке, была ее территорией, и он старался повернуть свой стул так, чтобы видеть за окном город, в котором жил”. Рыжий Ап говорит: “Я думаю, со вчерашним все обойдется; честно”. “Я не знаю, — говорит Дино. — В моей галактике все как-то проще”.

Утром следующего дня Человек Пиллсбури говорит Галлине Бланка: “Это хорошо придумано — слоган "Ты умеешь готовить". Я часто думаю — ты и я, разве мы помогаем ей сэкономить время? Нет; мы помогаем ей чувствовать себя человеком, потому что в этой стране, ты знаешь, она считает, что можно получать три тысячи в месяц, растить четверых детей, защитить диссертацию, каждый день ходить на каблуках и не появляться даже перед собственным мужем без тщательно сделанного макияжа — и все равно считать себя в чем-то ущербной, если пирог не всходит, суп не выглядит, как на рекламной картинке. Она боится, что ее мужчина станет тучным, что у детей будут неправильные пищевые привычки, она сама ест ровно столько, сколько ей позволяют весы, массажист и тренер, но она варит шоколад с гвоздикой, шесть часов стоит над пловом с бараниной, не добавляет в холодец желатина и наполеон промачивает в холодильнике двое суток, потому что когда-то у нее подгорала яичница — мама говорила, вздыхая: "Вот будет несчастным тот, кто возьмет тебя замуж!"”. “Я стараюсь”, — обиженно замечает Галлина Бланка. “Брось, — машет толстой лапкой Человек Пиллсбури. — Я не об этом. Мне ее просто, ну, жалко, хотя это, наверное, глупо”. “Но зато она умеет готовить”, — криво улыбается Галлина Бланка.

Утром следующего дня Принцесса Нури говорит Принцессе Яве: “Посмотри, она же вроде умная баба, а на кухне становится суеверной; Лерка ей так и сказала, а она смеется, говорит: "Чего ты хочешь, кухня — место силы, я с ним считаюсь". Крошки в ладонь не стряхивает, говорит — "к болезни"; он говорит: "А на пол — это к уборке". Она огрызается: "Можно подумать, это ты будешь ею заниматься". Если просыпет соль, щелкает себя по лбу, если ложка перевернется — поворачивает ее обратно. Как будто именно здесь может что-то особенное случиться; а подумаешь — а ведь правда, огонь, вода, кондиционер, земля вон в цветочных горшках, это все, знаешь, не так уж просто”. “А дверца холодильника у них — это эта, как ее, колдовская книга, — усмехается Принцесса Нури. — Какой опыт на себе ни поставят — все записывают и еще комментарий от себя добавят, вдруг кому непонятно: "Мерзкий сыр стал еще мерзее; если тебе жизнь дорога, не ешь, а купите с утра маасдаму и больше не тащите в дом всякую гадость". "Я хочу, чтобы ты знал: все неважно, кроме нас. Понимаешь?"”. “Между прочим, — отвечает Принцесса Ява, — ложиться на стол — к смерти”. “Типун тебе на язык”, — раздраженно говорит ей Принцесса Нури. “Ну, к разводу”, — пожимает плечами Принцесса Нури. “Да ну тебя, — машет рукою Принцесса Ява. — Все обойдется”.