Читаем Пустогрань полностью

Ей никогда не нравилась «общественная работа», никто из подруг, даже Светка, таким не занимался, и они с нескрываемым презрением качали головами, когда Маричка отказывалась пойти «на лавки», потому что в очередной раз должна помочь родительнице. Девочка недовольно морщилась всякий раз, когда мам напоминала о почтовых ящиках. Мам вечно ввязывалась в эти свои добровольческие батальоны: то субботник, то помощь престарелым, то приют для животных. Отец как будто понимал дочку, кивал, вздыхал, но в итоге только пожимал плечами на хныканья: что угодно, лишь бы мам засыпала спокойно и не тараторила без умолку о коллегах и загадочной дебиторке.

Несколько месяцев назад Вероника решила подключить дочку к добровольно-принудительной помощи пенсионерам. Теперь Маричка раз в два дня должна была проверять почтовые ящики (довольные старушки и деды, которым теперь не придется спускаться на первый этаж за скудной почтой, выдали Маричке ключи), заносить рекламные проспекты, бесплатные газеты и редкие открытки от детей в десяток квартир, а еще – мам прямо умоляла! – мило беседовать со стариками, чтобы те не чувствовали себя одинокими. Маричка все удивлялась, зачем старикам ее общество. Ведь это так круто – сидеть дома, не ходить в школу или на работу, смотреть круглыми сутками телевизор или книжки читать, по телефону болтать сколько влезет! Далась им Маричка, которая просто заносит почту да – изредка – переданные волонтерами пакеты с лекарствами? Кому вообще интересно слушать про контрольные, погоду или вечно сломанный светофор у магазина?!

Маричка, упрямо вздыхая, тащилась на седьмой этаж: с неделю назад решила, что недостаточно худая, и теперь старалась обходиться без лифта. Да и лифт отвратный, лишний раз заходить не хочется.

На седьмом этаже жил самый занудный «клиент». Василий Петрович донимал Маричку неустанно. Он не читал морали, как колясочница Стелла Игоревна, ленинградская блокадница и любимица матери, и не выуживал истории про школу, как Артурчик, лысый тощий дедок с хитрым прищуром, но каждый раз незаметно затягивал Маричку в квартиру, усаживал на разваливающуюся табуретку в кухне, наливал пресный чай и не отпускал, пока девочка не допьет. Маричка излишней вежливостью только со своими не отличалась, отказать чужому старику не могла. А он молча просматривал газету да изредка подслеповато поглядывал на гостью-помощницу. Как бы не поперхнуться от такой чайной щедрости! Вот и сегодня придется сидеть и играть в молчанку с вежливой улыбкой. Нет, сегодня как раз нужно отказаться! Скажет, что нужно готовиться к контрольной по геометрии! Конец года, строгие учителя, родители будут ругаться, если она не сдаст…

Маричка уже заготовила убедительную речь и натренировала выражение лица, набрала воздуха в легкие – и выпустила его с удивленным выдохом: дверь в квартиру Василия Петровича была приоткрыта. Обычно она нажимала на звонок, ждала несколько минут, потом еще долго слушала, как открываются один за другим замки, и лишь затем просовывала почту в узкую щель. Старики всегда запирались так, будто хранили несметные сокровища! Но сегодня – странноватенько! – дверь медленно поскрипывала на сквозняке, а за ней стояла полная тишина, даже радио не бубнило.

Маричка испугалась: вдруг Василий Петрович упал, у него случился сердечный приступ, и вот он там мертвый и холодный лежит на полу. Или, может быть, он в ванной. Или просто ушел и забыл закрыть дверь. Или все-таки мертвый? Маричка обернулась, на лестнице никого… Только скрипит дверь, приоткрываясь шире, заманивая в полумрак прихожей.

Ну – Маричка резко выдохнула – нужно зайти, все проверить, а потом позвонить мам. Мам обязательно скажет, что делать. Ой, лишь бы не самой звонить в скорую!..

Маричка постучала по косяку:

– Василь Петрович, вы дома?!

Ни звука. Маричка осторожно шагнула за порог. Так, вроде все как обычно. Вот вешалка со старыми пальто: вечно пахнут чем-то… сырым! Вот маленькая табуреточка, рядом выходные туфли. И авоська магазинная, как всегда, на гвозде висит. Значит, никуда он не ушел! В ванной тишина. Может, это шутка такая первоапрельская? Ага, на неделю опоздала!

– Василь Петрович, с вами все нормально?