Однажды мы заблудились вот в таких мшарах. Шли из Жуковских Выселков в сторону деревни Горки, приютившейся на берегу лесной реки Пры. Шли сосновым лесом по песчаной ноздреватой от дождя дороге. Но не заметили поворота налево и прошли по тропе прямо. Дороги в Мещере тоже особые, не похожие на подмосковные. Кажется, идёшь по отличному просёлку, по которому не то что на лошади–на машине ездят. Уж куда–куда, а к деревне–то она наверняка приведёт. Но дорога, словно поддразнивая, упирается вдруг в огромное болото с копнами скошенного сена и, описав круг, поворачивает обратно.
Вот тут–то мы и почувствовали по–настоящему, что такое мшары. Под ногами хлюпала вода, осока хлестала по лицу, а впереди плотным частоколом стоял сухой, как бамбук, березняк. Ломался он с гулким треском, похожим на звуки ружейных выстрелов. Мы с трудом, зигзагами, пробирались по мшарам, оставляя позади себя длинную змеиную просеку. К вечеру наткнулись на заброшенный шалаш косарей на небольшом песчаном холмике, возвышающемся над болотом, и заночевали там. Где–то вдали раздавались тревожные шорохи, шуршали в траве змеи, и ветер стонал в зарослях осинника. Только на следующий день мшары выпустили нас из своих объятий, и мы выбрались на. дорогу. Посмотрели на карту и ахнули: за это время мы отмахали по мшарам около двадцати километров.
Но Мещера — это не только сосновые боры и болота. Мещера — это и «синь, упавшая в реку», и стога сена на пойменных лугах, и лесные озера, заросшие тростником и осокой.
Весной, в половодье, реки выходят из берегов и разливаются по заливным лугам, затопляя мшары и прибрежный березняк, и дубравы по берегам. Связь между деревнями прекращается. Только на лодках можно пробраться по этому огромному морю воды.
В бешеном круговороте плывут бревна, вывороченные с корнем деревья. Бобры, норы которых заливает водой, спасаются на заранее построенных плотиках, а лоси отсиживаются на немногих, оставшихся сухими бугорках. Наверное, потому и называют в Мещере эти песчаные бугорки «островами». Даже когда схлынут вешние воды и они снова оказываются на сухом месте.
Но вот реки, словно обессилев, входят в берега и начинают течь медленно и степенно. Рек здесь много, и все они имеют какие–то симпатичные, по–домашнему простые названия: Бужа, Кадь, Гусь, Поля.
Наступает осень, и Мещера, как заяц–беляк, меняет свою окраску.
Заря холодней и багровей.
Туман припадает ниц.
Уже в облетевшей дубраве
Разносится звон синиц.
Тихо увядает лес. Осины и клёны в последний раз надевают яркие, как крестьянские платки, наряды: красные, жёлтые, багряные. Опадают листья в дубравах. Холодный ветер гонит их по лесным просекам, заваливает доверху канавы да лощины. Ночью листья покрываются инеем. Хмурые тучи нависают над опустевшим лесом. А где–то вверху тревожно курлыкают журавли, прощально помахивая крыльями. Значит, зима уже у порога…
Среди тех, к кому мы обратились с анкетой, был и ещё один товарищ. Он смущённо потоптался на месте и как–то неуверенно посмотрел на нас: «Что такое Мещера? — переспросил он. — По–моему, это где–то в Сибири».
Странное дело, но и многие другие наши друзья тоже не могли сразу ответить, где же находится этот удивительный лесной уголок. А расположен он совсем недалёко от Москвы, и, для того чтобы добраться до него, нужно потратить всего несколько часов.
Давайте посмотрим на карту, обыкновенную географическую карту Подмосковья. Зелёные пятна — это леса, жёлтые–луга и возвышенности, тёмные кружочки — населённые пункты с мелкой паутиной расходящихся от них шоссейных и просёлочных дорог. Причудливо извиваются реки: Москва–река, Клязьма, Ока. Вот здесь, в огромной излучине Оки, и раскинулась гигантским зелёным треугольником Мещерская низменность, нацеливаясь своим остриём в пригороды Москвы. Северная сторона этого треугольника ограничена рекой Клязьмой, юго–западная и южная Москвой–рекой и Окой, а основание треугольника покоится на Судогде и Колпи — реках, омывающих Мещерскую низменность с востока. С севера на юг этот треугольник разрезается цепочкой Клепиковских озёр и синенькой змейкой реки Пры.
Миллионы лет назад на том месте, где сейчас расположена Мещерская низменность, было море. Потом море отступило, оставив после себя залежи глины, песка и мергеля. В ледниковый период вся приокская территория оказалась покрытой, словно панцирем, толстым слоем льда. Огромные ледниковые лавины, надвигаясь с севера, превратили Мещеру в плоскую равнину с небольшим уклоном к Оке. Когда ледник растаял, наносы песка образовали толстую песчаную подушку, под которой начинались водонепроницаемые слои юрских глин. Они–то и задерживали влагу, являясь как бы дном гигантского глиняного подноса. Отсюда и болота, и бесчисленные водоёмы, и мелководные мещерские озера.
Своё название Мещерская низменность получила от древнего финского племени мещеры, обитавшего здесь наряду с мордвой и муромой ещё до появления в этих местах славян. Мещеряки жили в основном по берегам рек и озёр, занимались скотоводством, охотой, рыболовством и земледелием.