Читаем Первый закат (СИ) полностью

Так прошли века, и вот у колесян родился необычный мальчик. Тут и начинается наш рассказ. Сперва этот мальчик выглядел как и другие колесяне, но было в нем что-то отличавшее его от них. Видишь ли, Альберт, этот странный мальчик не верил в жестокость и кровопролитие, которые он видел каждый день, и говорил об этом, когда подрос настолько, что смог выражать свои мысли. Но когда он пытался рассуждать о вещах, в которые верил, такие как справедливость, доброта и милосердие, колесяне не могли понять, о чем он говорит, потому что никогда раньше не слыхали о таких вещах.

Если бы он немножко отличался от них, они, конечно, сразу же убили бы его и выбросили из памяти. Но они стали его бояться и думали, что он служит могучему демону. Поэтому они только изгнали его из племени камнями и дубинами и оставили умирать на болоте от холода и голода.

Альберт поднялся на ступеньку ближе к доктору и пристально посмотрел ему в глаза.

- Как звали этого мальчика? - спросил он.

- Его звали Сурд. Как ты думаешь, это подходящее имя для такого рассказа?

- Да, сэр.

Доктор Эрлих встал и подошел к полке с ковшом воды. Он медленно отпил, будто обдумывая дальнейшие слова, а его загорелое горло поднималось и опускалось с каждым глотком. В тишине Альберт услышал, что его мать и миссис Лэнгкейбл снова завели разговор.

- Да, Кэти, кузен Альберт выглядит сейчас совсем не плохо. Это потому, что он так много бывает на солнце и на воздухе. Но если бы ты увидела его, когда он приехал в первый раз, такой больной и бледный. Совсем исхудал: одна кожа да кости. Думаю, это от того, что он просидел в тюрьме так долго.

- Какой ужас! - потрясенно воскликнула она. - Его действительно посадили?

- Да, Кэти, - ответила миссис Лэнгкейбл. - Посадили. Его действительно посадили.

Кончив пить, доктор Эрлих обернулся к мальчику и заговорил, жестикулируя пустым ковшом.

- Не удивительно, что колесяне не знали, как поступить с Сурдом. И впрямь перед ними возникла загадка, потому что случилось великое: среди них родился первый человек. Не думаю, что даже Сурд понимал это, но если он действительно был первым человеком, как до сих пор полагают некоторые ученые то это был великий момент в истории человечества. Ты согласен, Альберт?

- Да, Сэр, - сказал Альберт и добавил: - Могу поспорить, что Сурд не умер, как они все думали.

Доктор Эрлих засмеялся и опустил руку на голову мальчика.

- Ты прав, Альберт. Не было такой беды. Сурду каким-то образом удалось выжить. Он вырос и стал человеком.

- А каким он был Сурд, расскажите доктор Эрлих?

- Ну, - медленно ответил доктор, - на первый взгляд он был таким же, как другие колесяне. Спина его не была совсем прямой, и ходил он, как и все они, на коротких кривых ногах. Как и у них, длинные рыжие волосы падали ему на плечи. Но его голубые глаза не были холодными и жестокими, как у них. Мне представляется, что если бы кто-то взялся назвать основное его отличие от других колесян, то было бы оно именно в этом.

Но, - сказал доктор Эрлих, - больше всего удивило бы колесян, если бы они могли это осознать, что Сурд совсем не держал на них обиды, хотя они обошлись с ним так дурно. Он лишь хотел, чтобы они поверили в его новые идеи, и лежал часами на камнях, раздумывая, как ему этого добиться. Ситуация в те дни казалась ему безнадежной, потому что, если бы он даже попытался приблизиться к кому-то из колесян, они либо бежали бы в ужасе, либо забросали бы его камнями. Положение казалось безвыходным. Ты согласен, Альберт? Но он не сдавался. И вот как-то раз он огляделся и увидел, как унылы и серы были небо и вся Колёсия, как мало в ней цвета, и он увидел, как осуществить свой замысел.

Слева спускался по тропинке сосед. Он остановился, увидев старика, и помахал ему рукой.

- Здорово, доктор Эрлих! Как дела у миссис Эммы?

Доктор помахал ему в ответ:

- Отлично. Лучше быть не может. Спасибо.

Когда сосед отошел, доктор Эрлих повернул голову и опять посмотрел на закат, который, казалось, с каждой минутой становился всё ярче.

- Это один из друзей моей кузины Эммы, - объяснил он, улыбнулся и насмешливо покачал головой. - Я уже виделся с ним раза три но понятия не имею, как его зовут, потому что Эмма, представляя людей, никогда не называет имени.

Он опять улыбнулся, сел рядом с мальчиком на верхней ступеньке и охватил рукой свое колено.

Но мальчика не интересовали эти подробности.

- Что же придумал Сурд? - спросил он.

Доктор Эрлих ответил:

- Ему, наверно, пришла в голову очень странная мысль, или колесяне могли бы подумать о ней, что она странная. Но мне она представилась самой чудесной из всего, что я слышал.

Мальчик пододвинулся к доктору на ступеньке, неотрывно глядя ему в глаза.

- Сурд хотел сделать очень простую вещь, в самом деле, как и все чудесные вещи, она была очень простой. А захотел он сделать вот что: раскрасить серое безрадостное небо в разные цвета.

Старик остановился, улыбнулся и погладил свою белую бороду. Он медленно наклонил голову, и взгляд его был отрешенный.

В доме опять заговорила миссис Иванс: