— Супруг Веретенниковой — профессор медицины Блюмкин, светило советской науки, обладатель всевозможных степеней и званий. Сын — 29 лет, по образованию историк. На момент убийства оба были в служебных командировках и в Москве отсутствовали. Алиби у обоих просто железобетонное. Так вот. Сыскари встали было в стойку, когда обнаружили в кабинете профессора большой слиток жёлтого металла. А уж когда получили результаты экспертизы, которая показала, что слиток этот из золота, причём высочайшей пробы, да ещё и весом в целый килограмм, сами понимаете, такое началось… Учитывая тот факт, что отсутствующий по причине участия в международном научном симпозиуме в Швеции супруг убитой был всё-таки хирург, а не дантист, а также немалый вес слитка, суета вокруг убийства поднялась большая. Кстати, откуда в квартире взялся слиток золота, никто из домочадцев так и не смог объяснить. Интерес к этому делу подогревался ещё и тем, что муж убиенной, как я уже говорила, был крупным учёным, лауреатом Государственной премии и дважды Героем Социалистического труда и вдобавок член-корреспондентом Академии медицинских наук СССР. Ну а труп иностранного дипломата, убитого в самом центре Москвы, вообще, поднял такую волну… Так что вполне естественно, поначалу все заинтересованные службы стояли, как говорится, «на ушах». Но вот что произошло потом, совершенно непонятно. Вскоре дело вдруг резко затормозилось, мощная следственная машина начала давать серьёзные сбои прямо на глазах, а потом и вовсе все материалы по этому делу оказались в архиве. Сперва, после первого поверхностного анализа я было решила, что поскольку, как известно, в те былинные времена отношения между МВД и КГБ СССР были, мягко говоря, не совсем тёплыми; да и доступа к особо важным и секретным материалам, как вы помните, даже у «важняков» нашей конторы практически не было, то, как говорится, «пока волкодавы дрались, кость шавка утащила». Но было ясно как день — непонятки налицо. «Громкое дело», а спустили на тормозах, причём всё «шито белыми нитками», к тому же явно. Очень было похоже, что в этом деле круто замешан кто-то из тогдашнего высшего политического руководства страны. В этом случае, согласитесь, всё сразу встало бы на свои места. Дом-то стоит на Котельнической набережной — всем известном месте, это вам не пятиэтажка в Бибирево. Ан нет. И тут оказалось чисто. Никаких тебе кремлёвских жён, отцов, любовников. На мой взгляд, в этом деле есть ещё одна странность, если не сказать больше. Жена профессора, то бишь в девичестве Веретенникова, — серая мышка, домохозяйка. И всё бы ничего. Вроде как обычно. Муж — лауреат, крупный учёный, а жена, как водится, при нём. Всё просто и вроде бы понятно. Но во время осмотра, такая вот незадача, в квартире был обнаружен тайничок, прямо как в кино, — аккурат под каминной полкой. А в нём — свидетельство о награждении капитана НКВД Веретенниковой Е. В. именным оружием! «Вальтером» модификации Р.38 К, и год стоит — 1944, причём за подписью самого Берии Л. П.! Я, честно говоря, чуть с «катушек» не слетела.
— Знаю я этот пистолетик с укороченным стволом, — прервал генерал мой доклад, видимо, не упустив момента в очередной раз блеснуть эрудицией, — стоял с 1944 года на вооружении СС, Гестапо и СД.
— Совершенно верно, — я восхищённо посмотрела на начальника и протянула ему лист бумаги, — вот краткая справка.
— Молодец, Ростова, как всегда, поработала хорошо, основательно. Учись, Суходольский, — генерал передал справку моему напарнику, — зачитай вслух, заполни пробелы в своей эрудиции, я-то ещё в советские времена с этим оружием сталкивался. Агенты «Штази» во всю его пользовали. Правильно я говорю? А, Ростова?
— Так точно, товарищ генерал, — опять восхитилась я.
— Ну давай, Суходольский, мы ждём.
— В 1944 году Главное управление имперской безопасности — РСХА, (Reichssicherheitshauptamt — RSHA), — еле выговорил Мишка по-немецки, — заказало партию укороченных пистолетов P.38 для нужд СС, Гестапо и СД. Однако заказ был выполнен не Carl Walther GmbH, а фирмой Spree-Werke GmbH. На этих пистолетах уже не было фирменной эмблемы «Вальтера» в виде флажка, и на оружии стало ставиться новое оригинальное клеймо. Всего было изготовлено несколько тысяч укороченных вариантов, получивших обозначение P.38 K. Длина ствола таких пистолетов составляла 72 мм. Патрон — 9 мм. Вместимость магазина — 8 патронов, — громко закончил Мишка и, вернув справку генералу, сел на место.
Генерал усмехнулся, взял у Михаила справку и, положив её на стол, продолжил, не глядя в документ: