Читаем Неповторимый закат полностью

Она засмеялась и назвала меня старым, обвинив во всём этом мою тягу к курению, мол, «если бы ты не курил Кай, был бы таким же здоровым, как я!», я лишь слабо улыбнулся ей в ответ, и мы отправились в путь.

Холл выбрала близкое место от станции, там всегда было совсем немного людей, и вид на море украшал живописный пирс. Изрядно уставшая, сестра, добежав до берега, рухнула на песок и, закинув голову вверх, посмотрела на меня, улыбаясь.

Мы добрались как раз вовремя, к закату. Холл достала фотоаппарат, что они нашли вчера с отцом в гараже, и принялась настраивать аппаратуру. Я взял её за руку, и мы неспешно пошли к пирсу. В свете заката море смотрелось особенно прекрасно: сквозь, казалось бы, слабые лучи уходящего солнца, гладь воды переливалась всеми известными человечеству оттенками синего цвета, лёгкий бриз заставлял воду дрожать, словно в испуге. Холл смотрела на всё это с огромным упоением и нескрываемым восторгом. Подойдя к краю, она принялась делать снимки, а я стоял позади неё, и с тихим счастьем наблюдал за пейзажем, курил сигарету. Повернувшись, она сделала снимок, и сказала:

– Знаешь, что я хочу сегодня сказать? Что ты – это неповторимый закат моей жизни, Кай. Да, именно ты. Я люблю закаты. Они, – она сделала глубокий вдох, – Каждый из них – неповторим. И чтобы не случилось, они всегда прекрасны. Смотрят на них или нет. Так же и ты. Ты не будешь хуже, если сегодня на тебя никто не посмотрит, если тебя сегодня никто не похвалит. Просто помни, что ты – это закат. И помни, что я люблю закаты, – Холл подошла и взяла моё лицо в свои хрупкие, но полные заботы и тепла ладони, – Я люблю тебя, Кай, не забывай этого. И не забывай этот день, он всегда будет особенным, чтобы не случилось.

Наш закат опустился на её плечи, и рыжие волосы Холл начали святиться, подобно солнцу. Я лишь хотел, чтобы этот миг длился целую жизнь.

Спустя 8 лет, я заболел. Врачи сначала диагностировали у меня лейкемию, но слишком поздно обнаружили у меня злокачественную опухоль мозга, с которой бороться смысла уже не было. Последние полгода я прикован к постели из-за паралича нижних конечностей, и единственной моей радостью осталась Холл и её частые визиты. Больница находиться в другом районе города, и чтобы добраться до меня, сестра с раннего утра садилась на метро и проезжала 32 станции, чтобы побыть со мной как можно дольше. Раньше она хоть как-то ходила в колледж, теперь же вовсе не появлялась там. Мама знала об этом, хоть Холл и скрывала. Из-за ухудшения посещаемости, в доме часто раздавались звонки с упрёками о том, что родители совсем не следят за своей дочерью. Она устала объяснять ситуацию и просто перестала отвечать на звонки. Холл приходила каждый день, в одно и то же время. Приходила и рассказывала мне истории о том, как весело учиться в колледже и о том, как у неё много друзей. Рассказывала о поездках к дедушке, о шутках отца после работы и о смехе мамы за ужином. Потом она засыпала, держа меня за руку. Смотря на неё, я понимал, что своей болезнью, я забираю её жизнь, каждый день, что она проводит со мной, я убиваю её и мне становилось от этого противно, и я сильнее сжимал её руку, отчего она просыпалась. Каждый день одно и то же. Но в один из этих дней – я заплакал. Я просто сидел и заплакал, смотря на её заспанное лицо, я хотел улыбаться, но мог лишь сказать «прости», скрипя зубами и закусывая нижнюю губу. Холл, не понимая, что со мной, коснулась губами моей щеки и сказала: «скоро всё будет по-другому, вот увидишь, я сделаю тебя счастливым», взяла свои вещи и вышла прочь.

На следующий день её не было до обеда, я начал волноваться о том, не обидел ли я её или напугал? Чувствовал себя идиотом. Только я собрался писать матери с вопросом о том, где сестра, она зашла в палату. Волосы собраны в высокий хвост, лицо испачкано чем-то чёрным и разбито колено. Я с испугом смотрел в её сторону, но по её глазам понял, что мне не стоит задавать ей лишних вопросов. Она молча подошла прямо ко мне и забралась на кровать, села мне на ноги и достала конверт, протянув его ко мне. Дрожащими руками я вцепился в него и принялся открывать. Из него вдруг полетели фотографии, десятки фотографий. Она смотрела на меня и начала улыбаться, точно как в тот раз, когда держала меня за руку на выходе из дома. В моих глазах она вдруг превратилась в ту маленькую Холл, которую я сопровождал в самый ответственный день в её жизни. Я начал рассматривать фотографии, как вдруг она заговорила: