Читаем Немой Онегин. Части 24-25 полностью

99 процентов аморфной массы комментариев, порождённых с чудовищной быстротой потоком идейной критики, которая уже более ста лет не даёт покоя пушкинскому роману, посвящена страстным патриотическим дифирамбам, превозносящим добродетели Татьяны. Вот она, кричат восторженные журналисты белинско-достоевского толка, наша чистая, прямодушная, самоотверженная, героическая русская женщина. Рискуя разбить сердца поклонников «княгини Греминой» (как обозвали княгиню N два светила, состряпавших либретто для оперы Чайковского), необходимо подчеркнуть, что её ответ Онегину вовсе не звучит со столь величавой бесповоротностью, которую слышат в нём комментаторы. Обратите внимание на интонации строфы ХLVII — вздымающаяся грудь, прерывистая речь, надрывные, мучительные, трепещущие, завораживающие, чуть ли не сладострастные, чуть ли не обольщающие переносы (стихи 1-2, 2-3, 3-4, 5-6, 6-7, 8-9, 10-11) — настоящая оргия анжамбеманов, достигающая своей кульминации в любовном признании, которое должно было заставить подпрыгнуть от радости опытное сердце Евгения. И чем завершаются эти 12 рыдающих строк? Пустым, бессмысленным звуком подходящего к случаю двустишия «отдана — верна»: визгливая добродетель повторяет зазубренную реплику!

Набоков. Комментарий.

«Визгливая»? — но после «Я буду век ему верна» нет даже восклицательного знака; стоит скромная твёрдая точка. Визгливым тут выглядит разве что сам Набоков, чьё специфическое восприятие позволило ему сквозь горькие строки увидеть вздымающуюся грудь, услышать обольщение и пр. Цитируем уличающую строфу ХLVII:

А счастье было так возможно,

Так близко!.. Но судьба моя

Уж решена. Неосторожно,

Быть может, поступила я:

Меня с слезами заклинаний

Молила мать; для бедной Тани

Все были жребии равны...

Я вышла замуж. Вы должны,

Я вас прошу, меня оставить;

Я знаю: в вашем сердце есть

И гордость, и прямая честь.

Я вас люблю (к чему лукавить?),

Но я другому отдана;

Я буду век ему верна.

Ну что, нашли сладострастие?

ХCVI. ОДНОДУМ

Она была девушка, она была влюблена.

Мальфилатр

(Эпиграф к Третьей главе «Онегина»)

Змеи сердечной угрызенья.

Пушкин. Воспоминание.

Серийных преступников и маньяков ловят по почерку. Кто душил — тот душит опять и опять; кто резал — тот снова и снова орудует ножом; кто заманивал девочек — тому, как правило, не нужны мальчики. Писательские пристрастия столь же сильны. Без заглавия, без обложки, только по почерку легко и сразу узнаёшь Платонова, Зощенко, Булгакова, Маяковского, Есенина, Северянина…

Пушкин, «Повести Белкина», рассказ «Метель»:

Марья Гавриловна — стройная, бледная семнадцатилетняя девица считалась богатой невестою, была воспитана на французских романах, и следственно была влюблена.

Её возлюбленный в каждом письме умолял её венчаться тайно, броситься потом к ногам родителей, которые скажут им непременно: Дети! придите в наши объятия. Марья Гавриловна наконец согласилась: в назначенный день она должна была выйти через заднее крыльцо, за садом найти готовые сани и ехать за пять вёрст прямо в церковь… (Прошло три года. Прежний жених был ранен и умер. Маша всё так же жила с родителями, о её ночном бегстве никто ничего не знал. И тут появился Бурмин — герой 12 года, полковник, влюбился по уши. — А.М.)