Читаем Музей Квартира Пушкина на Арбате полностью

В столице сохранилось множество особняков, дворцов, театров, где Пушкин бывал, где гостил у друзей или танцевал на балах. Но квартира, которую он нанимал для себя, где чувствовал себя дома, - была только одна - арбатская квартира. Дом, где родился поэт, не сохранился, тем драгоценнее для нас это двухэтажное здание близ Смоленской площади. Совсем недавно у нас на глазах к февральским дням 1986 года оно было восстановлено в прежнем своем виде и начало новую жизнь: здесь открылась «Квартира Пушки- на на Арбате» - первый в Москве мемориальный пушкинский музей.

Пройдем же по его тихим залам. Вдумаемся в непростую, нетрадиционную экспозицию. Неторопливо всмотримся во все эти портреты, картины, рукописи, книги, вещи, «сохраненные судьбой», пришедшие из начала прошлого века и рассказывающие нам о бесконечно далеком и дорогом нашему сердцу времени, о жизни Пушкина в Москве, «во втором ярусе большого дома на Арбате, между церквами Николы в Плотниках и св. Троицы», как определил его местоположение историк П. И. Бартенев.

Перенесемся на полтора столетия назад - в ту давнюю зиму 1831 года, когда Александр Сергеевич Пушкин и его юная жена поселились на втором этаже арбатского особняка. Вглядимся пристальнее в жизнь поэта, постараемся понять, что занимало, волновало, тяготило, радовало его в то время.

Чтобы «арбатские» месяцы 1830 - 1831 годов отчетливее проступили перед нами из глубины времени, вспомним, что за два года до этого, в самом конце 1828 года, Пушкин на балу у танцмейстера Иогеля увидел 16-летнюю необычайно красивую девочку - Наталью Гончарову. Она только недавно начала выезжать, но молва о ней уже гремела. В свете восхищались ее одухотворенной, романтической прелестью, называли одной из первых московских красавиц.

Очарованный поэт вскоре сделал ей предложение и получил неопределенный ответ. Около двух лет продолжалась история пушкинского сватовства. Согласие было получено лишь в апреле 1830 года.

«Участь моя решена. Я женюсь…

Та, которую любил я целые два года, которую везде первую отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством - боже мой - она… почти моя…

Я готов удвоить жизнь и без того неполную. Я никогда не хлопотал о счастии, я мог обойтиться без него. Теперь мне нужно на двоих, а где мне взять его?»

Так пишет Пушкин в незавершенном отрывке, начатом весной 1830 года, сразу после помолвки. С этого времени постоянно возвращается он к мысли о возможности счастья для него.

В самом конце августа 1830 года с неспокойной душой Пушкин уезжает в Болдино для раздела имения, часть которого перед женитьбой передал ему отец. «Я уезжаю, рассорившись с г-жой Гончаровой, - пишет он своей близкой приятельнице княгине В. Ф. Вяземской. - На следующий день после бала она устроила мне самую нелепую сцену, какую только можно себе представить. Она мне наговорила вещей, которых я по чести не мог стерпеть. Не знаю еще, расстроилась ли моя женитьба, но повод для этого налицо, и я оставил дверь открытой настежь… Ах, что за проклятая штука счастье!»

И о том же - невесте: «Если ваша матушка решила расторгнуть нашу помолвку, а вы решили повиноваться ей, - я подпишусь под всеми предлогами, какие ей угодно будет выставить… быть может, она права, а не прав был я, на мгновение поверив, что счастие создано для меня».

И то же самое - П. А. Плетневу. «Черт меня догадал бредить о счастии, как будто я для него создан».