Читаем Мурка полностью

Алекс: — Прошу без истерик, Георгий! Я реалист, но полон оптимизма. Философия реалистического оптимизма — тяжелое блюдо — не всем по зубам. Но под соусом цинизма и ядовитой иронии — составляет основной рацион безработного авантюриста. Запиши в постановление: Да, два года работы над обеспечением неограниченного денежного запаса пошли коту под хвост. Два года экономии, воздержания и нежных грез — сплошной шлымазл! О, Аргентина — мечта моя — далекая, благоуханная, желанная и недосягаемая — гудбай, май лав, гудбай… Траурные венки и гирлянды, господа, складывайте в соседней комнате. А вы, Георгий, следите за мной. (показывает осанку, взгляд) Надо смотреть в будущее глазами наследника не в шутку занемогшего миллионера, сделав губами вот так…будто сдерживаете плевок. (Жорж повторяет урок) Недурно, друг мой, совсем недурственно. Вы прирожденный иронический оптимист. Теперь повторяйте за мной… (Поют вместе проникновенными голосами «Антисоветские частушки»):

Алекс:

Жорж:

Алекс:

Жорж (тоскливо):

Алекс: — Нет, господа, миль пардон, вовсе не Россия! Не ваш сраный… СрСрСр.

Жорж: — Но ведь и не карцер в Бутырке! Я сейчас подумал — зачем так отчаиваться? Ну, накрыли лягавые производство. Мы–то на свободе! Главари! Полны сил, идей и… (показывает на скрипку) — Открываются кой–какие творческие перспективы… Кстати, не зря же я пять лет потел в музыкальной школе. Знатоки пророчили Консерваторию… Сольные концерты, зарубежные турне… А у тебя, если я правильно слышал, приличный вокал, Шурик. Вот как эти бонтонные брюки — немного привести в порядок, так еще можно носить за милую душу!

Алекс: — «Я сшил черные штаны из бархата моего голоса…» Неплохая строка вырвалась…

(Слова Маяковского — Л. Б.)

Жорж: — С тобой, Алекс, иногда даже страшно. Как подумаешь — и зачем живому человеку столько талантов?

Алекс: — А ты полагал, что я родился фальшивомонетчиком? Шурик Перонов — возлюбленное дитя муз. Он вырос у рояля. Дивный инструмент! Какое мощное звучание! А формы нижних конечностей! Пока батюшка таперствовал в синема, его наследник шнырял у ножек. Не всегда, увы, музыкальных. В зале темно, публика рыдает над Верой Холодной, забывая о суетном: портмоне сами падали в мою детскую ладошку… Маменьку унес тиф, батюшка сгинул в Мариуполе. Образование сыну дать не успели, завещание не оставили. Как жить? Талантливый самоучка, смышленый, любознательный оказался на улице. А там война, разгул анархии, моральный и экономический деграданс. И это, откровенно говоря, не способствовало мирному произрастанию юного индивидуума.

Жорж: — Да кто ж будет спорить? Сдохнешь — никто спасибо не скажет!