Читаем Муха и Лебедь полностью

Муха и Лебедь

– Понимаешь, неизвестно зачем она вообще у нас взялась и откуда. Но знаешь, такая была – в курсе всего и вся, во все лезла и на всех тявкала. А еще имела свойство неожиданно появляться в эпицентре любых событий. Такие вот у нее были рефлексы, за них и прозвали собакой Павлова, – объяснила Муха.

– Ух ты! – восхитился Стас и попросил: – А расскажи еще, как тебя из интерната забрали.

– Интернат у нас был балетный, не детдом какой-нибудь. Все девчонки в нем были талантливые. А я одна из лучших…

– Ты, Муха, самая лучшая!

– Да, так и есть, соглашусь с тобой без ложной скромности. Так вот. Акулина Владимировна пришла такая, она тогда еще ходила, и говорит: «Она не своенравная, а свободная. Крылатая девочка, не прыгает, а летает. Восхитительно! Дивный талант! Необычайно гибка, быстра и пластична!» А я ей: «Мечтаю, чтобы вы меня учили. Хочу специально для вас танцевать». А она так расчувствовалась, что заплакала, и я тоже. Стоим, плачем, смеемся и обнимаемся.

– Класс!

– А то! Супер! И Лина меня скоро удочерит.

– Да, класс!

– А то! Супер!

– Ты будешь моей двоюродной сестренкой. Моя мама очень этому рада и я тоже. Класс!

– А то! Супер! Мне твоя мама тоже нравится, жалко, что она балет бросила.

– Она не балерина, она – художница. Приедешь к нам в Карелию?

– А то!

– Класс!

– Супер!

Вечером все собрались на террасе и любовались закатом. На водовороты и гигантские лилии облаков, розово-сизые в бесконечном озере неба, с расплавленным золотом.

И все ощущали, что счастливы здесь и сейчас.

– Ах, какой был закат! Горит, пылает. Леда, почему ты не рисуешь его? Что за странная прихоть, рисовать летом осень? Немедленно сотвори шедевр в мою честь. Летний шедевр, под значение моего имени, Юлия, – «июльская».

– Мама, я нарисую закат потом, и картина будет называться «Очищение». Сейчас из моей памяти растут «Осенние травы и чайная роза в снегу». Лина, что ты видишь на полотне, что чувствуешь?

– Я вижу, что природа готовится ко сну. Деревья сбросили одежды и, обнаженные, засыпают. Травы возвращаются в землю, а редкие цветы испуганно дрожат на ветру. Низкое небо войлочным одеялом легло на землю и подоткнуло края за горизонт.

– Да, Акулина Владимировна, все так и есть. А потом будет снег. Снег с нежной негой землю укутывающий, – мечтательно сказала Муха, нежно обнимая Леду и пытливо всматриваясь в ее творение.

А Леда, отложив в сторону палитру с кистью, прижимала девочку к себе и гладила ее чернявую пушистую голову.