Читаем Мириад островов. Рождение героя полностью

Матросы вытянули шлюпку на берег. Важный пассажир с особой миссией, о коем пограничники загодя предупредили огневым сигналом, вышел, опираясь на трость с когтистым набалдашником. Немолод, однако фасонить любит: чёрный плащ-крылатка, подбитый седым бобровым мехом, наполовину расстёгнут, чёрный камзол в талию перехвачен наборным поясом тусклого серебра, в каждом из чёрных полусапожек отражается по рассвету. Голова укрыта плотной фиолетовой шапочкой, из-под муара струятся волосы — тоже волнистый узор, тоже цвет ворона и щедрое серебро.

Барбе.

Через пятнадцать лет. Пятнадцать с хорошим лишком лет.

Кажется, она удержалась — не произнесла всё это вслух. Не поднялась, только напружинилась слегка.

Не протягивай рук. Не раскрывайся навстречу. Вспомни: такие встречи радостны и чреваты бедой в одно и то же время.

— Гали, дочь Алекса. Победительница, — Барбе чуть обернулся, проговаривая её короткий титул, поймал её взгляд своим и уже вовсю улыбался навстречу. — Стройна-хороша, как и прежде, разве что серебро к пеплу подмешалось. Будто само время перед тобой пасует.

И вроде как тянется целовать ручки. Теперь хочешь не хочешь, а встать и поклониться надо.

— Здравствуй, лейтенант Ордена. Или давно уже майор, такие у вас в Братстве звания? Вижу, только теперь прорвался через цепь морских лошадок, — Галина начала разговор почти с того же, на чём он кончился много лет назад.

— Только теперь, — в его глазах, по-прежнему синих и ничуть не выцветших, раскаянья не обнаружилось ни капли. — Мы, орденские, в себе несвободны, сама знаешь. И чем дальше, тем пуще. Вести о вас добывал с лёгкостью, а сам отпроситься не умел. Такое вот послушание градус гравис.

— Как ты — благополучен?

— Более чем. Если тебя это в самом деле нынче волнует.

«Хм, разговор, слава Богу, начал слегка заостряться. Вот сейчас я…»

Как раз сейчас нагрянули девчонки-погодки: нечёсаные, грязнолапые, разрумянившиеся от сугубого азарта. И почти что хором:

— Ой, мам-Гали, посольский флейт приплыл, рядом со старой гаванью бросил якоря. Ай. Высокий отец-кавалер, вы ведь прямо с борта? Мы — Орихалхо и Барбара, мессер…

— Мессер кардинал-епископ, то же полковник ордена святого Езу Барбе Дарвильи МакБрендан, добрый приятель вашей матери, к её и вашим услугам, — Барбе церемонно раскланялся, не снимая тафьи. — А также старый знакомец прочих ваших родителей.

— Мам, тот самый? — догадливо спросила Олавирхо.

— Кто-то, — сурово ответила Галина. — И кончен разговор. Живо бегите к маме Орри и папе Рауди, доложитесь. Пускай сообразят насчёт особо хорошего обеда и баньку пожарче истопить. Ты как, Барб, в чистые овощееды пока не записался? Постов вроде бы нет никаких.

— Странника сие не касается. Потребляю всё, что дадут, — ответил улыбаясь.

— А уж мыться-стираться, помню, всегда любил. Признайся, во время долгого пути разве что из-за борта солёной водой окатывало?

— И ещё из ведра, когда палубу мыли, — подхватил он. — Ты, я вижу, наловчилась задавать своим мужчинам баню.

— Каким мужчинам? Орри у нас твёрдо по женской части идёт. Вот Рауди — иное дело. Ты ведь слышал, кто из нас есть кто?

— Слегка запутался. Какая девочка от меня?

— Младшая, конечно. Барба-Варенька. Черноволоса и синеглаза, словно капитан Блад.

— Пират?

— В пиратах у нас дочка Орихалхо числится. Азартна и не так любит учиться и рассуждать, как действовать.

— Наслышан. И что Рауди — догадывается?

— Нельзя же столько лет человека дурачить. Все мы всё знаем. И никаких с того слёзных драм не вышло.

— А такое распределение ролей — лишь для удобства в общении. Верно?

— Барб, я уж привыкла, что в простоте душевной ты перед моими очами не являешься, — чуть резко проговорила Галина. — Не заговаривай зубы. Говори, в чём дело, пока мы одни. И покороче.

— Покороче не выйдет. Одно могу сказать сразу: поручение моё — из добрых, хотя тебе не одна с него радость получится.

— Утешил. Ну, говори же.

Они снова уселись — Галина отделила от себя часть своей тряпки, ровно столько, чтобы щёголь-монах не повредил роскошных одежд.

«А если прострел заработает — его личное дело», — подумала с лёгкой мстительностью.

— Что король Кьяр развелся, отправил жену в монастырь и сам постригся в монахи — слышали ведь?

— Естественно. Голуби на крыльях принесли, а потом и указ по воде прибыл. Но без особых деталей.

— Там получился небольшой мятеж. Зигрид всегда чувствовала себя на чужом месте и оттого бывала несколько опрометчива. Помнишь Михаила?

— как не помнить. Безусловно.