Читаем Лунный зверь полностью

Осень оказалась для молодой пары восхитительным временем. В чистом, прозрачном воздухе все запахи ощущались особенно остро, и охота неизменно приносила удачу. Лисы почти не разлучались. Но вот в травах задул Завывай, принося с собой холод, и им пришлось чаще покидать нору поодиночке.

Зима перевалила за середину. Ни единого дуновения не ощущалось в жгучем морозном воздухе.

Уже несколько дней А-хо не отходил от подруги ни на шаг, и возбуждение его все возрастало — об этом говорил хвост, который лис держал высоко, словно пушистый вымпел. О-ха прекрасно понимала, что с ним творится, но иногда раздражалась — уж слишком настойчиво он прижимался к ней, не давая двинуть лапой. Он не сводил с нее блестящих беспокойных глаз. Такое неотвязное внимание, даже со стороны самого красивого и умного лиса на свете, ей порядком поднадоело. Впервые между ними возникла натянутость, — казалось, им тесно вдвоем в норе. В О-ха тоже просыпалось желание, но нетерпеливый А-хо опережал события, и как-то раз, когда он захотел близости, она остудила его пыл, чувствительно куснув в бок. Смущенному лису пришлось отскочить ни с чем.

Однако настал день, когда по телу лисицы разлилась приятная сладкая истома, — она сама ощущала, что от нее исходит благоухание, дивный аромат, который превратил блеск в глазах А-хо в жаркое пламя. Она ждала, а он ходил за ней тенью, и каждое его движение было исполнено желания.

Внезапно О-ха вскочила и бросилась к выходу; она лизнула собственный нос, проверяя по лисьей привычке, не принесет ли ветер запаха опасности, и, убедившись, что все спокойно, выскользнула наружу. Как и всегда, тысячи запахов нахлынули на нее, но мозг лисицы мгновенно сортировал их, отбирая лишь самые важные. Человеческий нюх не в состоянии различить и сотой доли этих тончайших, слабых запахов.

Было холодно, и солнце над верхушками Леса Трех Ветров сияло по-зимнему ослепительно. Лисица нашла небольшую проталинку, поросшую травой, и устроилась там, подставив свою шубку слабым солнечным лучам. А-хо последовал за ней.

Нагнав подругу, он слегка коснулся ее бока передней лапой. Лисица почувствовала, что он весь дрожит, и по ее телу словно электрический разряд пробежал. А-хо прижался к ней, нежно тычась носом в шею. Она чувствовала его горячее дыхание, чувствовала, как язык его вылизывает ее шелковистую шерсть. Глубокий гортанный звук вырвался из ее горла.

А он терся об нее все настойчивее, облизывал ее мех и зарывался в него носом. Это доставляло ей удовольствие. Она прикрыла глаза, наслаждаясь мягким пульсирующим ощущением, пронизывающим все ее существо. Это было чудесно. С ним было чудесно. Вновь открыв глаза, она взглянула на лиса. Гордый и сильный, он был прекрасен. Темные острые уши, блестящий пушистый мех. А эти крепкие челюсти — они неотразимы. Конечно, ни у одной другой лисицы нет такого красавца мужа. Она укусила его, на этот раз ласково, — переполнявшие ее чувства требовали выхода. Как приятно, когда тебя любят. Провались мир в это мгновение, А-хо и не заметил бы. Он видел лишь ее, а она — лишь его. Яркий мех лиса пламенел в траве как огонь, исходившее от него тепло едва не прожигало ее насквозь. О-ха еще долго казалось: она ощущает во рту медовый вкус зрелых плодов.

Наконец, словно очнувшись от забытья, она опять бросила взгляд на А-хо и долго любовалась его вытянутой изящной мордой, ушами безупречной формы, роскошной рыжей шубой. Он был на вершине блаженства. Лежа в траве, он не сводил с нее прищуренных глаз, то и дело высовывая кончик языка.

— Убери язык! — приказала О-ха.

— Почему?

— Потому…

Она огляделась вокруг, проверяя, не наблюдает ли кто за ними. Не то чтобы мысль о возможных свидетелях приводила ее в смущение — вряд ли кто-нибудь заинтересовался бы столь обычным и естественным делом. Но теперь, когда все было позади, к лисице вернулась природная осторожность.

А-хо три раза тявкнул, потом отрывисто взвизгнул и взглянул на О-ха, склонив голову набок, — он знал, это действует на нее безотказно.

— Хорошо, растрезвонь хоть по всему свету, — сказала лисица. — Если тебе так хочется. Лично я большой нужды в том не вижу. Ну ладно, пусть все узнают, что ты стал наконец взрослым лисом.

— Такова традиция, — с притворным равнодушием проронил он.

— Знаю я эту традицию, — небрежно заметила О-ха. — И от кого только она пошла? Наверняка от какого-нибудь недотепы, который едва выучился играть с подружкой в догонялки. — Она подтрунивала над ним.