Читаем Литература. 6 класс. Часть 1 полностью

Сказители былин сохранились в истории нашей литературы. Это Рябинины (четыре поколения!), Крюковы, Прохоров. Вот как описано выступление Прохорова в записях одного из фольклористов. «День был воскресный, и народу много. Горница быстро наполнилась народом… Вошел Утка (такое прозвище было у сказителя Никифора Прохорова), невысокого роста старик… откинул назад свою голову, потом с улыбкой обвел взглядом всех присутствующих и, заметив в них нетерпеливое ожидание, еще раз быстро откашлялся и начал петь. Лицо старика-певца мало-помалу изменялось. Он жил со своими любимцами-богатырями. Жалел до слез немощного Илью Муромца, когда он сидел сиднем 30 лет, торжествовал с ним победу над Соловьем-разбойником. Иногда он прерывал себя, вставляя от себя замечания. Жили с героем и все присутствующие… Все сидели, не сводя глаз с певца: каждый звук этого монотонного, но чудного, спокойного мотива ловили они… Утка кончил и торжествующим взглядом окинул все собрание. С секунду длилось молчание, потом со всех сторон поднялся говор…

– Пожалуй, и сказка все это, – нерешительно проговорил один мужик. На него набросились все.

– Как сказка? Ты слышишь, старина это. При ласковом князе Владимире было.

– Мне вот что думается: кому же это под силу – вишь ведь как он его!

– На то и богатырь – ты что думаешь? Не то что мы с тобой, – богатырь! Нам невозможно, а ему легко, – разъясняли со всех сторон».

Так звучали былины в крестьянских избах. И в XX веке еще были исполнители этих чудесных произведений.

Под городом под Киевом, в широкой степи Цицарской стояла богатырская застава. Атаманом на заставе старый Илья Муромец, податаманом Добрыня Никитич, есаулом Алеша Попович. И дружинники у них храбрые: Гришка – боярский сын, Василий Долгополый, да и все хороши.

Три года стоят богатыри на заставе, не пропускают к Киеву ни пешего, ни конного. Мимо них и зверь не проскользнет, и птица не пролетит. Раз пробегал мимо заставы горностайка, да и тот шубу свою оставил. Пролетал сокол – перо выронил.

Вот раз в недобрый час разбрелись богатыри-караульщики: Алеша в Киев ускакал, Добрыня на охоту уехал, а Илья Муромец заснул в своем белом шатре…

Едет Добрыня с охоты и вдруг видит: в поле, позади заставы, ближе к Киеву, след от копыта конского, да не малый след, а в полпечи. Стал Добрыня след рассматривать:

– Это след коня богатырского. Богатырского коня, да не русского: проехал мимо нашей заставы могучий богатырь из казарской земли – по-ихнему копыта подкованы.

Прискакал Добрыня на заставу, собрал товарищей:

– Что же это мы наделали? Что же у нас за застава, коль проехал мимо чужой богатырь? Как это мы, братцы, не углядели? Надо теперь ехать в погоню за ним, чтобы он чего не натворил на Руси.

Стали богатыри судить-рядить, кому ехать за чужим богатырем.

Думали послать Ваську Долгополого, а Илья Муромец не велит Ваську слать:

– У Васьки полы долгие, по земле ходит Васька заплетается, в бою заплетется и погибнет зря.

Думали послать Гришку боярского.

Говорит атаман Илья Муромец:

– Неладно, ребятушки, надумали. Гришка рода боярского, боярского рода хвастливого. Начнет в бою хвастаться – погибнет понапрасну.

Ну, хотят послать Алешу Поповича. И его не пускает Илья Муромец:

– Не в обиду будь ему сказано, Алеша роду поповского, поповские глаза завидущие, руки загребущие. Увидит Алеша на чуженине много серебра да золота, позавидует и погибнет зря. А пошлем мы, братцы, лучше Добрыню Никитича.

Так и решили – ехать Добрынюшке, побить чуженина, срубить ему голову и привезти на заставу молодецкую.

Добрыня от работы не отлынивал, заседлал коня, брал палицу, опоясался саблей острой, взял плеть шелковую, въехал на гору Сорочинскую. Посмотрел Добрыня в трубочку серебряную – видит: в поле что-то чернеется. Поскакал Добрыня прямо на богатыря, закричал ему громким голосом:

– Ты зачем нашу заставу проезжаешь, атаману Илье Муромцу челом не бьешь, есаулу Алеше пошлины в казну не кладешь?!

Услышал богатырь Добрыню, повернул коня, поскакал к нему. От его скоку земля заколебалась, из рек, озер вода выплеснулась, конь Добрыни на колени упал. Испугался Добрыня, повернул коня, поскакал обратно на заставу. Приезжает ни жив ни мертв, рассказывает все товарищам.

– Видно, мне, старому, самому в чисто поле ехать придется, раз даже Добрыня не справился, – говорит Илья Муромец.

Снарядился он, оседлал Бурушку и поехал на гору Сорочинскую.

Посмотрел Илья из кулака молодецкого и видит: разъезжает богатырь, тешится. Он кидает в небо палицу железную весом в девяносто пудов, на лету ловит палицу одной рукой, вертит ею, словно перышком.

Удивился Илья, призадумался. Обнял он Бурушку-косматушку:

– Ох, ты, Бурушко мой косматенький, послужи ты мне верой-правдой, чтоб не срубил мне чуженин голову.

Заржал Бурушка, поскакал на нахвальщика.

Подъехал Илья и закричал:

– Эй, ты, вор, нахвальщик! Зачем хвастаешь?! Зачем ты заставу миновал, есаулу нашему пошлины не клал, мне, атаману, челом не бил?!