Читаем Лирика смутных времен: не о любви (СИ) полностью

Прошептали они, прерывая молчание звуком:

"Ты убил нас. Ну что ж, мы на время вернемся в утробу

Нашей Родины-Матери, грубой но доброй крестьянки,

Но не будет конца недовольству, лишениям, мукам.

Что, ты думаешь, зло - это мы? Мы - защита,

Ваш колпак, не хотите вы, значит, колпак, идиоты?

Что ж, так знайте, что зло - это вы, только вы друг для друга.

Мы убиты, но ваши грехи не убиты.

Вы свободны, готовы к падениям, изредка взлетам,

Войнам, голоду... Или продолжим по кругу?"

Ты стоишь и молчишь, слышишь звуки, но звукам не рад,

Звуки - выстрелы, плачь, крики, взрывы, предсмертные стоны.

Ты согласен теперь на все сделки, согласен на круг.

И мертвец восстает, и беззвучный идет камнепад,

И тебе завалило, и зло одевает корону,

Возвращая на место цикличные север и юг.

Ты - еще один павший, один из всех тех несвободных,

Что лежат где-то здесь под камнями, забыты,

На твоими останками падальщик гордый летает - орел.

Зло пока победило. А, значит, зло Богу угодно,

И, когда будет время, конечно же, будет разбито,

Но пока нужен круг, это значит, что час для него не пришел.

Лузер

Нет, нет, не надейся

На то, что ты часть

Огромного грешного мира.

Хоть водки напейся,

Хоть выскажи всласть

Слова, что достойны сортира,

Своим ты не будешь

Здесь ни для кого,

Другой ты, не лучше, не хуже,

Прибудешь, убудешь,

И нет ничего,

Тоскливая серая лужа.

Кричи громко, слезно,

Пока не поймешь:

Тебя здесь никто не услышит.

Твой лучший друг - поздний

Осенний злой дождь,

Что тихо стучится по крышам.

Нет, ты не они,

Тишина для тебя

Милее, чем смех и веселье.

Ты не считал дни,

Ненавидя, любя,

Трезвея, впадая в похмелье.

Да, ты неудачник,

Ты лузер, но ты

Быть может,непризнанный гений?...

Закрылся задачник,

Забылись мечты

И кончился день для волнений.

Как закаляется сталь

Машинное масло, моторы и копоть,

В глазах у людей только зависть и похоть,

Кровь с потом размазаны на грубых лицах...

Детали стучат и машина дымится,

Работают винтики, гайки, пружины.

Нет смысла в работе гигантской машины.

Но двигатель вечен, и вечно по кругу

Несутся детали, сменяя друг друга.

Для страшной машины как топливо служат

Людские тела и погибшие души.

И вот, по пути поедая рабочих,

Детали по кругу бегут что есть мочи,

Бессмысленной вещи рабочих не жаль.

Вот так из людей закаляется сталь.

Разговор с небесами

Я смотрю в небеса,

Слышу собственный стон..

- Back in USSR?

Неужели? За что?

Не могу, не хочу,

Не желаю хотеть!

Можно, я улечу?

- Больше не улететь.

Воздух плотный, как снег,

И повсюду стена -

Невозможен побег.

Снова ест вас страна,

Ей никак без еды

Не прожить сотню лет...

Кровью красятся льды

И спасения нет.

- Так нельзя, так никак,

Неужели на круг?

Снова будет Гулаг?

- Будет хуже, мой друг.

Думал, все это фарс?

Ностальгический бред?

Кто-то там скажет "фас",

И тебя больше нет.

Будет смерть, будет мрак,

Будет всем вам п..да.

- Можно ль как-то... ни так...

- Ну, наверное, да.

- Так спаси, сохрани!

- Все равно будет back,

Никого не вини!

Back in Каменный век!

Дивный образ

В темной комнате пылает

Пламя свечи,

Кто-то где-то завывает,

Что-то кричит.

Тихо ходят чьи-то тени,

В темных углах,

Появляясь на мгновенье,

Прячется страх.

Свет неяркий, свет непрочный,

Тень от меча...

Дай мне знак... Ты слышишь, Отче?

Гаснет свеча.

Первобытный, древний ужас

Стонет во мгле.

Дай мне знак, Отец, мне нужен

Образ в Огне.

Наступают сгустки мрака,

Холод и грусть.

Дай мне знак, ведь я без знака

Не разберусь!...

Отче, где ты? Слышишь, Отче?..

Знак... У окна....

Дивный Образ... Сумрак ночи...

И тишина.

***

Я купаюсь в крови,

Вырезано сердце,

Больше не согреться,

Больше не обновить...

И в груди пустота,

И вся кровь наружу.

Я под звон оружий

Ухожу в лета.

***

Засыпаю, растворяясь в тумане

Уносясь на крыльях длинных ресниц.

Сплю спокойно, не нуждаясь в охране

Кем-то выдуманных блеклых границ.

Просыпаюсь и об этом жалею,

Не желая отходить ото сна.

Но придуманное надо сильнее,

Ныне, присно и во все времена.

Я все делаю, как надо кому-то,

Как придумал кто-то в пьяном бреду.

Да, я раб, раб день, вечер и утро,

Но свободу ночью я обрету!

Время истин, время праздной свободы,

Сны реальностей, реальности снов,

От заката и почти до восхода

Время ритмов, слов и новых стихов!

***

Прощальные лучи от гибнущего солнца,

Крик белых журавлей, стремящихся на юг,

И лист, летящий вниз, описывает кольца...

Все это осень, наступившая так вдруг,

Пришедшая во двор и плачущая горько

Холодным серым нескончаемым дождем.

И бренность суеты, и жизни перестройка -

Все это слышится порою в плаче том.

И весело журавль на нас взирает с юга,

Он в осени прожить не мог и не хотел.

Пусть плачет дождь, пусть завывает вьюга...

Он вне, он выбыл, взял и улетел.

Вернется тот журавль уже под солнце мая,

С победным криком снова в сени к нам влетит.

А нам с тобой теперь останется, родная,

Сидеть и плакать вместе с осенью навзрыд.

***

Я завис над крышей дома

В сером небе октября.

В этот город незнакомый

Спустится уже не я.

Здесь над крышей я летаю

В белой ласковой пыли

И совсем не ощущаю

Притяжение земли

***

На обочине истории,

Свой отматывая срок,

Я писал, раз мне позволили,

Все, что мог и что не мог.

Я всего лишь был посредником

Между Богом и людьми!

Я писал.. Пусть так, пусть средненько,

Но на уровне земли.