Читаем Леди Удача полностью

— Замуж выходит, дрянь! — злобно прошипел виконт, отыскивая глазами крупно набранный заголовок. Он не смог удержаться и снова прочитал: «Помолвки: Саттерфилд — Харроу-форд». Да. Речь в газете шла о мисс Глории Саттерфилд. Сообщалось, что эта девица собирается вступить в брак с виконтом Харроуфордом… с этим худющим, нелепым Арчи Латтимером, который недавно стал виконтом. — Ну и прекрасно! Пусть эта дрянь выходит за сей высохший гриб в образе человека. Она получит то, что заслужила: вялого мужа, холодную постель и возможность до конца жизни размышлять о том, что она могла бы быть замужем за мужчиной! — Его могучие руки бессознательно сжали вожжи. Вороные наддали.

Дело было не в самой мисс Саттерфилд, отнюдь не утрата девицы замечательной внешности и безупречной родословной привела его в такое раздраженное состояние. Вся загвоздка в том, что не впервые у него из-под носа уводили дебютантку, за которой он так прилежно ухаживал… В третий — черт возьми, в третий! — раз его обходил на финише какой-то светский бездельник, пугало огородное, зато с незапятнанным гербом, из уважаемой семьи и ведущий пристойный образ жизни. Второй год под ряд его унижают на глазах всего лондонского света!

Виконт повел широкими плечами, которые так и распирали сюртук на шелковой подкладке, и его полные, чувственные губы сжались в тонкую линию. Перед его мысленным взором встала картина: назидательное покачивание головой, с трудом скрываемые смешки. Вот с чем ему придется мириться, когда он вернется в Лондон. Все последние шесть лет высший свет давал ему более чем явно понять, какого он, свет, о нем мнения, и на мгновение он даже подумал с отчаянием, что титула и денег все же недостаточно, чтобы преодолеть предубеждение против него.

Внешность уже делала виконта чужим в глазах света — это ни для кого не было тайной. Его волосы были немыслимо черные — пусть шелковистые и элегантно подстриженные; его кожа темнела от загара, который он привез из тропиков, где жил и мужал под палящим солнцем Барбадоса. В совокупности это придавало ему сумрачный и чужестранный вид, отчего его самые что ни на есть английские предки выглядели фальшивыми, банальное появление на свет в Англии — сомнительным, а детские годы, проведенные в Суссексе, — и вовсе выдумкой.

Но экзотический вид Рейна Остина лишь отчасти объяснял нежелание большого света принимать загорелого виконта в свои ряды. Он был по-чужеземному высок и уж так широк в плечах, ну совершенно как простой работяга, и в каждом его движении была вульгарная сила. Его светлые глаза смотрели слишком дерзко, за словом в карман он не лез и, за что бы ни брался, все делал с каким-то непристойным жаром: играл в карты, правил фаэтоном и даже танцевал. Короче говоря, молодой виконт был похож на своего отца и деда — отчаянных прожигателей жизни, в свое время отторгнутых большим светом.

Фаэтон тряхнуло — одно колесо попало в рытвину, размытую недавним ливнем, — и это заставило Остина сосредоточиться на обязанностях возницы. Фаэтон еще некоторое время катил, покачиваясь и подпрыгивая на высоких колесах, но виконт заставил лошадей сбавить ход. Он и забыл, какая скверная здесь дорога, а после утреннего ливня ее и вовсе развезло. Он начинал уже жалеть, что взял свой новый экипаж и горячих вороных в эту глушь, трястись по ухабистым проселочным дорогам.

Его рассеянный взгляд, подчиняясь силе привычки, блуждал по расстилавшемуся вокруг сельскому пейзажу, отмечая характер местности, потенциальную ценность и прибыльность угодий. Роскошные зеленые поля, здоровый лес, аккуратные коттеджи, полноводные ручьи. Благословенный край, милый и живописный. Тут же пришла мысль, что слово «живописный» сейчас в большой моде.

Похоже, что бы он ни делал в последнее время, всегда это было с мыслью о том, что подумают «они», эти безликие, безымянные законодатели мод, которые заправляли жизнью привилегированного класса Англии. Его темные брови вразлет сдвинулись сердито, а серые глаза засверкали, как полированный стальной клинок, и он отогнал эти мысли. У него сейчас другие заботы. Например, о гостинице, в которой ему предстоит проживать. Сумел ли его лакей, Стивенсон, найти эту гостиницу по описанию? Затем надо подумать, как лучше вступить в контакт с людьми, на встречу с которыми, собственно, он и примчался в Девоншир.

Он снова ослабил вожжи, а мыслями вернулся в Лондон, к этим подмосткам большого света с такими элегантными декорациями. Видно, не судьба ему забраться на эти подмостки, так и придется всю жизнь обозревать их издали, оставаясь в роли чужака. Он принялся высчитывать, сколько еще подходящих невест осталось среди выводка юных дебютанток этого сезона, прикидывать величину приданого и соображать, к какой из девиц ловчее можно подъехать с предложением. До конца сезона оставалось еще несколько недель, и если быстро управиться с этим делом в Девоншире, то можно еще поспеть на несколько балов и званых вечеров — если, конечно, удастся выклянчить приглашение.